Жара в Архангельске-2

— Как тебе сказать… — произнёс Тассадар, — Ты же знаешь, что я изначально хотел помочь ей. Я видел, что человек погибает, и не мог не протянуть ему руку помощи…

— Но тебе не кажется, что твоя помощь зашла слишком далеко?

— Кажется, — Тассадар невесело усмехнулся, — Я вижу, что с каждым днём она привязывается ко мне всё больше и больше.

— А ты? — Кузька проницательно посмотрел другу в глаза.

— А что я? — Тассадар отвёл взор, — Ты же знаешь, что я несколько лет любил Оксану…

— А Олива?

— Олива очень сложная страница в моей жизни… С одной стороны, она мне, конечно же, небезразлична; но с другой…

— Значит, ты сомневаешься?

— Не знаю, Кузя, не спрашивай; я сам запутался…

— Но ты же понимаешь, что с Оксаной всё кончено, и уж больше ничего у тебя с ней не может быть, так же как и у Оливы с Салтом…

— Есть одно «но».

— Какое?

— За эти полгода, что я общался с Оливой, я добился известных успехов: она забыла про Салта и больше ни разу не говорила о нём со мною. Но я, к сожалению, не могу сказать того же об Оксане. Хоть и понимаю, что после того как она уехала в Питер, променяв меня на более богатого мужика, который гораздо старше нас, она для меня навсегда потеряна…

— А если бы Оксана вернулась… что бы ты делал? — осторожно спросил Кузька.

— Не знаю, Кузя, не знаю…

— А надо бы знать, — ответил он, — Я с Капалиным сегодня разговаривал…

— И что? — насторожился Тассадар.

— Так вот, он мне сказал одну вещь… Думаю, тебе необходимо это знать…

— Ну говори уже, не томи! Что тебе сказал Макс Капалин?

— Оксанка с мужиком со своим поругалась. Ушла от него с вещами на вокзал…

Тассадар почувствовал, как кровь прилила к его лицу.

— Когда это было? — сдавленно спросил он.

— Вчера, — сказал Кузька, — По всему видать, она направила свои стопы в Северодвинск, к родителям.

Тассадар выбросил бычок и в волнении заходил по лестничной клетке. Кузька посмотрел ему в глаза — оба поняли всё без слов.

— Так что ты теперь будешь делать?

— Я… что я? Я не знаю… Это так неожиданно… А тут ещё и Олива… Сможет ли она это понять?..

— Слушай, Тасс, — Кузька загасил бычок о перила лестницы, — Мой тебе дружеский совет: разруливай это дело, пока не поздно. Олива опасная штучка, с ней шутить нельзя. Вспомни, что она сделала с Салтом. Он с ней такого дерьма накушался — ты, наверное, знаешь…

— Знаю… Что ты мне рассказываешь? — досадливо отмахнулся Тассадар, — Не волнуйся, Кузя, я не Салт. В отличие от него, я знаю, что делаю.

— Смотри же, Тасс, я тебя предупредил. Сейчас мы вернёмся в квартиру как ни в чём не бывало. Не будем портить девушкам Новый год, — Кузька взялся за дверную ручку, — Но водку я убрал на всякий пожарный.

— Зачем? — не понял Тассадар.

— А чтобы не терять контроль над ситуацией.

…Олива сидела как на иголках. Парни отсутствовали вот уже более десяти минут, и с каждой минутой она чувствовала, как нарастает ледяной волной страх внизу живота. Перед ней на тарелке лежала гроздь зелёного винограда и кусок шоколадного торта, но она не притрагивалась к еде — волнение сжимало её горло.

«О чём они там говорят так долго? — вновь и вновь думала она, — Явно не о политике и спорте, иначе зачем Кузька запретил мне идти с ними? Значит, они говорят о чём-то таком, что не предназначено для моих ушей… Но о чём же? Что Кузька мог наговорить ему про меня? О Господи, лучше об этом не думать…»

Олива нервно прошлась по комнате туда и обратно, и снова было села на диван, но волнение не давало ей спокойно сидеть на месте, и она вновь закружила по комнате.

«А если он сейчас придёт и не захочет больше меня видеть? Если Кузька ему наговорил чего-то такого, отчего он рассердится и больше знать меня не захочет? О Боже, только не это…»

— Что ты вертишься туда-сюда, как белка в колесе? — окликнула её Никки, — Сядь ты за стол ради Бога, не крутись! У меня уже голова кружится, глядя на тебя…

— Не могу! Я боюсь…

— Чего ты боишься?

— Я боюсь, о чём они там говорят так долго…

— Ну, глупости!

Хлопнула входная дверь, и в комнату зашли Кузька с Тассадаром. Олива вздрогнула всем телом и пытливо заглянула им в глаза. Кузька спокойно сел на диван рядом с Никки, привычно обнял её. Тассадар же сел, даже не прикоснувшись к Оливе и долго, сосредоточенно смотрел в одну точку, как будто что-то обдумывая.

«Вот оно — значит, я не ошиблась…» — холодным лезвием пронеслось у Оливы в голове. Она со страхом взглянула в глаза Тассадару, не смея обнять его.

«Да, Кузька, наверное, прав… — думал в свою очередь Тассадар, — Всё действительно зашло слишком далеко…»

Он посмотрел на Оливу. Она робко сидела возле него, едва удерживая в глазах слёзы — взгляд голодный, ищущий. Прав Кузька, прав… Но что же делать? Взялся за гуж — не говори, что не дюж…

Поколебавшись немного, он обнял её и задумчиво прижался щекой к её щеке. Метнул взгляд на Кузьку — тот еле заметно кивнул ему головой.

«Ну и чёрт с ним, — подумал Тассадар, — Не стоит портить праздник. Там потом видно будет, а сейчас пусть всё остаётся как есть…»

Гл. 46. Игра в фанты

— ВОлОдя! ВыхОди! — крикнул с улицы голос какого-то пьяного гопника.