Жара в Архангельске-2

— Ты знаешь, при каких обстоятельствах затонула на Дальнем Востоке подводная лодка «Нерпа»? — серьёзно спросил он.

— Нет, — отвечала Олива. Откуда ж ей было это знать!

— Так слушай, — воодушевился Тассадар, — Там, при проведении ходовых испытаний несанкционированно сработала лодочная объёмно-химическая система пожаротушения…

Олива слушала его, но не понимала и половины из того, что он говорил. Она знала, что подводные лодки — излюбленная тема Тассадара. Этот красивый синеглазый парень, можно сказать, был повёрнут на подводных лодках. Он родился в портовом городе, с малых лет обретался на берегу Белого моря; и отец, и дед его строили подводные лодки, спускали их на воду. Тассадар и сам незадолго до кризиса строил эти подводные лодки, и Олива знала, что он мог говорить о них не то что часами — сутками.

— Я знаю всё о подводных лодках, — говаривал он, — Я знаю о подводных лодках даже больше, чем положено знать каждому…

И Олива, зная, какое удовольствие ему это доставляет, как могла, поддерживала с ним эти разговоры. Опыт показал ей, что любого парня хлебом не корми — дай только поговорить о науке и технике, спорте и политике, или ещё о чём-нибудь, что его интересует. С девушками-то куда как проще: у всех на языке любовь-морковь, да подружки, да мальчики. Парни же, все до единого, из Оливиного окружения, перетирали каждый о своём: Вовка — о машинах да мотоциклах, Даниил — о магии да эзотерике, Денис — о футболе, Кузька — о политике, Димка — о мировой экономике, Ккенг — об астрофизике, Гладиатор — о спорте да тренировках, Салтыков — о бизнесе да проектировании, Тассадар — о подводных лодках… И с каждым тему поддержи, во всё это вникни да разберись — иначе дура дурой покажешься. О чём с тобой им тогда разговаривать? Не о тряпках же твоих.

Олива завистливо вздохнула, глядя на целующихся Кузьку и Никки — этим не нужны никакие подводные лодки, никакая политика, никакие выборы депутатов, им нет дела даже до экономического кризиса, о котором только и твердили по всей стране. Вот Никки — не грузится же никакой политикой, никакими партиями едросов и тому подобное — Кузька-то её, чай, и без политики любит…

«Счастливые Кузька с Никки! Вот любят-то друг друга, — думала Олива, — А у нас с Тассом непойми чё, любовь-не любовь, так…»

Между тем, песня про вертолёт закончилась, началась другая. Тассадар досадливо заворочался в постели.

— Ярпен! — окликнул он.

— Чего?

— Давай опять «Вертолёт»…

Ярпен снова завёл «Вертолёт». Олива усмехнулась и положила голову Тассадару на грудь.

Никки и Кузька, не обращая ни на что внимания, продолжали целоваться. Тассадар же, сев на своего «коня», продолжал:

— Так вот, взрыв внутри отсека подводной лодки привёл к разгерметизации прочного корпуса и быстрому заполнению отсека…

Песня «Вертолёт» закончилась.

— Ярпен!

— Чего?

— Как это чего? «Вертолёт»!

— Опять «Вертолёт»? — фыркнула Олива, едва сдерживая смех.

— А что? Очень хорошая песня, — Тассадар поджал губы с видом обиженного ребёнка.

— Конечно, это очень хорошая песня, — Олива уже давилась от распиравшего её смеха.

— И ничего смешного…

Ярпен в третий раз завёл песню «Вертолёт». Тассадар лежал и наслаждался.

— Вертолёт, вертолёт, вертолёт… — тихо подпевал он.

Кузька и Никки молча целовались.

Гл. 49. Жадный таксист

— Тасс, пойдём-ка, покурим-ка…

Кузька с Тассадаром вылезли из постели и ушли на лестничную площадку. Никки и Олива остались в постели одни.

— Ну, что? — нарушила молчание Олива, — Вижу, у вас с Кузькой полный альянс…

— Дааа, — отвечала Никки, — Я его обожаю…

— А у нас с Тассом всё не так хорошо, как хотелось бы, — вздохнула Олива, — Хоть ты и неправа была по поводу того, что он со мной из жалости. Он сказал мне, что любит меня…

— Ну не знааю, — протянула Никки, — Странно это всё…

— Отчего же странно? — вскипела Олива, — Ты до сих пор не веришь в то, что Тассадар мог в меня влюбиться? Что ж я, по-твоему, такая уродина и неудачница, что в меня и влюбиться невозможно?

— Вовсе я так не думаю, — сказала Никки, — Просто зная Пашу… Он же идеалист… И потом, он не забыл эту свою Оксану…

— Но я-то забыла Салтыкова ради него!

— Ты это ты. Ты — как котёнок, в который раз повелась на ласку, поверив, что это настоящее… А для Паши всё гораздо сложнее…

Никки кольнула в самую точку. Теперь-то Олива в полной мере осознавала, как она права. Но… так не хотелось портить Новый год! Так не хотелось хотя бы в этот волшебный праздник раз в году видеть всю эту колюще-режущую правду, которая и так надоела, замучила, за всю жизнь! Олива уткнулась лицом в подушку.

А тем временем, Кузька и Тассадар, куря на лестнице, вели свои разговоры.

— Что ты собираешься делать дальше?

— Не знаю, Кузя… Я запутался… Не знаю, на что мне делать ставку…

— Ты её не любишь?

— Нет, я её люблю…

— Ну, любишь, так не заморачивайся. Вечно ты ищешь проблему там, где её нет…

— Нет, Кузя, всё не так просто…