Жаркий Август. Книга вторая

В памяти опять фотография Чу с темноволосым парнем, до жути похожем на него самого. Они счастливы, и у обоих в глазах полыхают самые настоящие чувства. Любовь, которую видишь сразу, улавливаешь безошибочно, потому что она сияет, привлекая своим светом окружающих.

Бывший Васькин жених, друг Лазарева. Близкий человек для них обоих.

В душе снова клубятся сомнения, пробиваясь через ту стену спокойствия и доверия, которую он с таким трудом насильно возводил.

Хотелось верить Ваське до дрожи в руках, до щемящего чувства где-то между ребер. Верить в то, что она с ним. Именно с ним, а не с мысленным, дорогим сердцу образом. В том, что она живет здесь и сейчас, а не пытается погрузиться в прошлое, не пытается оживить кусок таких желанных, трепетно любимых воспоминаний.

Хотя кого он обманывает? Ее? Себя? Даже после того разговора по душам, когда Васька клялась, держа его за руку и заглядывая в глаза, в том, что она с ним, потому что любит его, а не потому что он так похож на ее прошлое, он не смог ей поверить до конца.

Согласился, принял ее слова, сделал вид, что все понимает, что все хорошо. Даже на некоторое время успокоился, убедил самого себя, что все в порядке. Только все это фальшивая игра. Ничего не в порядке. Сомнения никуда не делись, притаились, залегли под темный камень души, продолжая отравлять изнутри.

Вроде все выяснили, все обсудили, сделали шаг по направлению друг к другу. Только трещина, пробежавшая между ними, с каждым днем все больше расползалась. Это чувствовал он сам, с каждым днем все больше замыкаясь, погружаясь в тоскливые раздумья. Это чувствовала Василиса. Она все реже подходила к нему с улыбкой, чтобы просто обнять, взять за руку. Она перестала говорить "все хорошо", потому что это было неправдой. Девушка тревожилась, в ее глазах все чаще проскакивала беспомощная грусть, когда смотрела на него. Она все видела, все понимала, чувствовала его внутренних демонов, рвущихся наружу, но ничего не могла с ними поделать.

И он не мог. Не мог отмахнуться от подозрений, что его просто используют, заменяют другого человека, погибшего при исполнении. Как ни пытался, как ни боролся, результат один.

Не верил.

Был с ней, задыхаясь от подозрений, что все это ненастоящее.

Пытался улыбаться, а в то время что-то беспросветное, черное разрывало в клочья сердце, мозг, душу. Теперь он понимал, что то чувство, которое он изначально принял за ревность, это нечто другое. Куда более страшное, жестокое. Оно билось, сворачивалось кольцами, рвалось наружу, и сдержать это было практически невозможно. Оно было сильнее, чем он, чем то хрупкое равновесие, тот мир, который они с Васькой создали, чем с трудом восстановленное доверие.

И с каждым днем нарастало ощущение беспомощности, неопределенности.

Оставалось всего две недели до освобождения. И что потом? Он рвался домой, Васька никогда не скрывала, что мечтает вернуться к работе.

Что в итоге? Разбредутся в разные стороны. Она будет вспоминать о нем, как о человеке, похожем на Майлза? Как о человеке, благодаря которому смогла ненадолго вернуться в счастливое прошлое?

Зубы сводило от этих мыслей. Сам не понимал, почему это настолько выводило из себя, ведь изначально, как только у них все началось, знал, что ждет именно такой итог. Каждый своей дорогой. И она знала. И оба это принимали. Только сейчас все опять виделось в другом свете.

Легко поднялся с постели, чтобы ее не разбудить, натянул спортивные брюки и выскользнул из комнаты. Хотелось взбодриться.

Сделал себе кружку неприятно-горького крепкого кофе и вышел на крыльцо. Свежий ветер, неся отголоски начавшейся осени, скользнул по обнаженной спине, но Тимур этого даже не заметил. Сел на лавочку, устало прикрыв глаза, и просто попытался не думать. Ни о чем. Просто посидеть в тишине и покое.

Васька, как самая настоящая соня, выползла из комнаты ближе к десяти. Теплая, помятая ото сна, милая в своей нежной растрепанности. Снова защемило в груди.

Она улыбнулась осторожно, немного растерянно, делая несколько шагов по направлению к нему.

— Привет, — голос чуть хриплый, сонный.

— Привет, — слегка склонив голову на бок, наблюдал за ее приближением, впитывая каждый жест. Пытаясь запечатлеть его в памяти.

— Рано встал?

— Да, — кивнул и, уловив ее запах, невольно задержал дыхание.

Легкий яблочный аромат отозвался глухой болью где-то внутри, глубоко, под защитным панцирем надуманного спокойствия.

Как же хотелось, чтобы ее слова были правдой. Слова о том, что его сходство с Майлзом ни при чем, о том, что она только с ним, а не с тенями из своего прошлого.

И он верил, растворялся в теплом взгляде, для того чтобы через минуту снова погрязнуть в сомнениях. Как на качелях. Неустанно перескакивая из одного состояния в другое. Это сводило с ума, выводило из себя. Злило.

— Тимур, — Василиса подошла вплотную, обвила тонкими руками за талию и, прижимаясь к нему всем телом, уткнулась носом в грудь, — мне не нравится просыпаться без тебя. Мне без тебя холодно.