Жаркий Август. Книга вторая

Последние слова чуть слышно, шепотом. Обнимает еще сильнее, будто хочет вобрать в себя, срастись и не отпускать никогда.

Это ломает внутренние барьеры, сметая сомнения. Пусть ненадолго, но подозрения замирают, отступают, не в силах бороться с тем чувством, что живет в душе.

Подхватил под руки, оторвав от пола, вынуждая ее ногами обвить торс. Поцеловал, прижимая к себе, сходя с ума от ощущения гладкой кожи под руками. Василиса отвечала, подавая на встречу, открываясь. Обхватила теплыми ладонями его лицо и, прикрыв глаза, прислонилась своим лбом к его.

— Я тебя люблю, — беззащитный шепот, доверчивый взгляд, на дне которого притаилась тоска.

— И я тебя, — правда, как она есть.

Отнес ее на диван, прижимая, боясь отпустить хоть на миг, боясь, что иллюзия того, что они вдвоем, одни во всей вселенной, рассыплется в прах.

Любил ее, не мог остановиться, насытится. Впитывал каждую эмоцию, каждый жест, растворяясь в ней, теряя самого себя.

Васька извивалась в его руках, кричала, хватаясь пальцами за широкие плечи, отдавая всю себя. Повторяла его имя, вперемешку с громкими стонами.

И в этот момент действительно никого, кроме них, не было в целом мире. Ни проблем, ни скорой разлуки, ни призраков прошлого. Только они, со своими чувствами, желаниями, своей неуемной потребностью друг в друге.

После завтрака Василиса стала собираться на прием к врачу. Сегодня был последний день реабилитации, после которой можно будет сказать наверняка "Август остался позади". Полностью, окончательно. Можно перевернуть эту печальную страницу и забыть.

Тимур наблюдал за тем, как она не спеша одевается. Синие обтягивающие брючки, едва достающие до щиколоток, белая легкая блузка, легкие светлые балетки. Волосы забраны в высокий задорный хвост на макушке.

Вся такая свежая, воздушная, что душа замирает, когда глядишь на нее.

Его девочка. Любимая. Его…

Опять укол под ребра, и чертовы сомнения, коварно улыбаясь, выбираются из того болота, в котором временно прятались.

— Поедешь со мной? — предлагает она, с сомнением глядя на него.

— Ты надолго?

— Не знаю. Последний раз там бумаги какие-то надо оформлять, так что, возможно, займет больше времени, чем обычно.

— Тогда останусь дома, — пожал плечами, — лучше делами займусь, чем бесцельно сидеть в машине и ждать когда тебя отпустят.

Василиса только кивнула, соглашаясь с ним. Подошла ближе, встав на цыпочки, легонько коснулась его губ своими и направилась к выходу.

— Не скучай, — на пороге остановилась, помахав ему рукой.

На какую-то долю секунды оба замерли, не отводя друг от друга взгляда, не мигая. Потом она легонько улыбнулась и вышла из дома.

Через окно наблюдал за тем, как садится в небесно-синюю машину, плавно трогается с места и уезжает прочь по длинной алее, обрамленной высокими раскидистыми деревьями.

Смотрел вслед удаляющейся машины, и чувствовал, как в груди сжалось, будто пружину сдавили.

Почему-то показалось, что они не через две недели, а именно сейчас попрощались друг с другом.

Тряхнув головой, попытался отогнать от себя тревожные мысли, от которых сбивалось дыхание. У них еще есть время.

Целых две недели. Что будет потом — думать не хотелось.

Как и говорил, занялся делами.

Приготовил ужин — тушеное мясо с овощами. Потом стал наводить порядок. Его обязанности с первого дня, как он появился в этом доме. Обязанности, к которым он уже настолько привык, что даже не замечал. Словно делал это для себя, в своем собственном доме.

Глупо. Но, несмотря на то, что душа рвалась домой, к прежней жизни, к отцу, именно это место стало для него поистине родным.

Потому что здесь была она. Девушка, вернувшая его к нормальной жизни, уже практически подарившая свободу. Девушка, которую он любил так, как никого и никогда в жизни, и которой так и не смог до конца поверить, хотя желал этого каждым фибром души.

Странное состояние. Разобранное, неустойчивое. Когда под ногами нет твердой почвы, а лишь хладнокровно затягивающие зыбучие пески.

Закончив с наведением порядка, подошел к книжному шкафу, стоящему в гостиной. Захотелось чего-нибудь почитать, отвлечься.

Пробежался быстрым взглядом по корешкам книг, пытаясь найти хоть что-то интересное.

Только взгляд зацепился не за книгу. Нет. Он почему-то прилип к стеклянной голубой замысловатой статуэтке. Изящные линии переплетались, перетекали одна в другую, струились, создавая ощущение бесконечности.

Почему он раньше никогда не обращал внимания на эту вещь? Улавливал ее лишь размытым цветным пятном в углу на полке?

Протянув руку, бережно коснулся хрупкой вещи. Гладкая, прохладная, очень красивая. Взял ее, с интересом рассматривая причудливые грани. Такие вещи не покупают только для того, чтобы украсить полку. Это не просто красивая безделушка, в ней был заключен какой-то смысл. Серьезный, притягательный.

Стало интересно: какой?

Покрутил ее в руках, осматривая со всех сторон, а потом взял и перевернул вверх ногами, чтобы посмотреть на темную, мерцающую внутренними искорками подставку.