Женский приговор

– До вашего сведения, девушка, несомненно довели, что вы обладаете равными правами с судьей, – процедил он, – но все же не будем забывать quod licet Jovi non licet bovi.

– Я учила латынь в медицинском институте, так что вы меня сейчас вот нисколечко не поразили.

Ирина отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– И тем не менее помните об этом. Что бы вы сказали, если бы мы с Ириной Андреевной пришли к вам в больницу и начали бы ставить диагнозы, не имея для этого специальной подготовки?

– Да дело-то не в том, у кого какая подготовка, а данных для интерпретации мало! Ни одного патогномоничного симптома. То есть, простите, доказательства.

Ирине стало интересно:

– Простите, как вы сказали?

– Патогномоничный – это симптом, однозначно описывающий определенную болезнь, основание для постановки диагноза. Например, свободный газ в брюшной полости при перфорации или затылочные лимфоузлы при краснухе. У вас это, наверное, когда на одежде подозреваемого находят кровь жертвы или орудие преступления он под кроватью прячет. Одним словом, что-то такое весомое и однозначное.

Тут Надежда Георгиевна расправила складки своего жабо и постучала по столу кончиком шариковой ручки. Ирина с восторгом заметила, что дама положила перед собой тетрадь в сорок восемь листов и даже сделала в ней несколько записей. Вот что значит ответственный подход!

– Вам не кажется, моя дорогая, что вы слишком свободно тут распоряжаетесь? – Голос Надежды Георгиевны был по-учительски тверд. – Мы находимся в суде, а не на кухне, и в первую очередь должны соблюдать регламент.

«Да чтоб ты провалилась, стерва!» – мысленно чертыхнулась Ирина и встала. Позволит она тут кому-то стучать по столу, ага, сейчас, разбежалась!

– Распорядительное заседание, – сказала она громко, – это важная гарантия проверки надлежащей подготовки к всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств дела. Сегодня никто не спрашивает нас о виновности подсудимого, мы должны решить только одно – готовы ли мы его судить. Мне представляется, что готовы. Да, вы правы, доказательная база довольно скромная, но вам, докторам, тоже приходится ставить диагноз при стертой симптоматике и назначать лечение. Вы же не сидите, не ждете, пока больной умрет и вскрытие все покажет. Так и нам бывает необходимо действовать в сумерках сомнений, а иначе мы предавали бы правосудию только самых тупых, ленивых и беззаботных преступников. Я знаю, что поставить правильный диагноз иногда бывает очень сложно, и даже когда сделаны все анализы, могут оставаться сомнения. Я не призываю вас прямо сейчас эти сомнения разрешить, давайте просто удостоверимся, что у нас есть результаты всех анализов, другими словами, информация по делу собрана вся.

– А как мы поймем, вся или не вся? – спросила Наталья.

Надежда Георгиевна тут же осуждающе покачала головой и одарила Ирину преданным взглядом отличницы.

– Хорошо, давайте пойдем от противного, – Ирина была сама любезность, – доказательств мало, поэтому мы отправляем дело на доследование. Чего мы этим добьемся? Какие вопросы разрешим? Какую соберем новую информацию? Обыски все проведены, возможные свидетели опрошены, доказательства исследованы, обвиняемый допрошен вдоль и поперек. Допустим, он показал бы, что в момент убийства одной из девушек лежал в больнице, а следователь не проверил бы эту информацию, не приобщил к делу справку из стационара, тогда да, был бы прямой резон вернуть дело. Или пресловутая заколка – не провели бы товароведческую экспертизу, так сомневались бы, а вдруг действительно другая девушка потеряла? Вдруг такие заколки в каждом киоске «Союзпечати» продаются? Но благодаря качественно проведенному дознанию мы знаем – это не так. Чем еще может нас порадовать следствие? А, Аркадий Васильевич? Есть у вас идеи, как у помощника прокурора?

Бабкин надулся и ничего не ответил.

– Или вы, Сергей Борисович? – Ирина не удержалась, подмигнула Полохову. – Может, вы порадуете? Что ж, нет так нет. Послушайте, не все так страшно. Сейчас забудьте обо всем, что вам сказали. Есть у нас такой принцип – непосредственность восприятия, поэтому завтра мы с вами начнем сами исследовать все доказательства и улики, будто заново. Если у нас появятся вопросы, мы всегда сможем вызвать новых свидетелей, назначить дополнительные экспертизы, а если так и не придем к единому мнению, то отправим дело на доследование.

С улыбкой заметив, что народные заседатели обладают равными правами с судьей, в том числе и в ее кабинете, Ирина предложила бойкой Наталье приготовить кофе, а сама постучалась к Валерию. Официально – доложить об успешно проведенном заседании, а на самом деле Ирина не видела его сегодня и соскучилась по обещаниям скорой счастливой совместной жизни.

Она подергала дверь – заперто. Странно… Секретарь, с остервенением передернув каретку «Оптимы», бросила, что Валерий Игнатьевич с сегодняшнего дня на больничном, и странно, что Ирина Андреевна до сих пор этого не заметила.

– Вот как? Спасибо.