Женский приговор

Пока Надежда Георгиевна ехала в троллейбусе, раздражение схлынуло, уступив место материнской тоске. Вдруг Аня вырастет и станет такой же, как эта девка? Тоже будет, закинув ногу на ногу и попивая импортный кофеек, рассуждать о том, что деньги прежде всего. Но это не так, господи, совсем не так! Она же росла в хорошей крепкой семье, видела, что мать и отец любят друг друга, честно трудятся и поступают по совести. Никогда в их семье нажива не стояла во главе угла! Яша профессию выбирал не потому, что врачи хорошо получают. Он с молоком матери впитал, что главное – это с воодушевлением заниматься любимым делом, приносить пользу людям и своей стране, а зарплата – дело десятое. Кстати, когда Аню отправляли в английскую школу, девочка тоже твердо знала: она оказалась там не потому, что с хорошим знанием языка можно потом уехать работать «в загранку», а просто у нее выдающиеся способности к гуманитарным наукам, которые надо развивать. Вот и доразвивались!

Надежда Георгиевна вздохнула, глядя через маленькую дырочку, продышанную пассажирами в причудливом ледяном узоре оконного стекла, как мимо проплывают кобальтовые ленинградские сумерки.

Эх, дети! Вместе росли, только Яша вышел настоящим человеком, а Анька – как кукушонок. И не достучишься ведь теперь…

Зачем только прихворнул несчастный апологет первого блюда Коля? Прямо как на заказ – не хотел присуждать смертную казнь и заболел аккурат накануне. Посмеяться бы такому совпадению, только теперь придется самой с этими противными женщинами работать и слушать гадости от молодой нахалки. Душат у нас, видите ли, гениальных ученых! Знаем мы цену подобным выскочкам, муж от них натерпелся. Наука требует тщательного, скрупулезного подхода, многократных проверок, а не так, что тебе мыслишка в голову пришла, и ты сразу на ней хочешь в рай въехать! Такие-то самонадеянные как раз и расталкивают всех и топят своих учителей. Наверное, девке показалось, будто она что-то придумала, а ее попросили перепроверить, ну и все! Теперь обида на весь мир.

А судья тоже кошка та еще! Надежда Георгиевна ради нее старалась приструнить нахалку, и где благодарность? Даже не посмотрела в ее сторону, будто она пустое место.

Надежда Георгиевна так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как вышла из троллейбуса, и не сразу услышала, что ее окликают. Обернувшись наконец, она увидела, что к ней, оскальзываясь на ледяном мартовском тротуаре, спешит Василий Иванович с красной повязкой дружинника на рукаве куртки. За ним следовали еще два мужика убедительной наружности.

– Давайте мы вас проводим, – сказал Василий Иванович радушно.

Надежда Георгиевна вдруг с удивлением поняла, что здесь, на улице, он совсем не выглядит таким затхлым мужичонкой, как в школе. Наоборот, излучает бодрость и силу, так что даже захотелось с ним пококетничать.

– О, с таким прекрасным эскортом я буду чувствовать себя в полной безопасности.

– Вот и отлично.

Василий Иванович подал ей руку, а его товарищи шли чуть позади.

– Ой, а вам можно так? – спохватилась Надежда Георгиевна.

– Можно, можно. Мы просто патрулируем район, сегодня никакой конкретной цели. А как ваш суд?

Надежда Георгиевна только поморщилась:

– Тоска зеленая. Слушайте, а я и не знала, что вы – отважный борец с преступностью!

Василий Иванович засмеялся:

– Да, это моя страсть! Я очень хотел пойти в школу милиции, но побоялся маму волновать. Я у нее, знаете ли, один.

Надежда Георгиевна вздохнула с сочувствием. Тема единственных сыновей была ей близка, даже ближе, чем хотелось бы.

– Вот и поступил на физмат, но не смог противиться зову сердца и сразу записался в студенческий оперотряд. С тех пор я в деле!

– Какой вы молодец! Но надо же как-то вас в коллективе отметить, поощрить, я не знаю… Может, стенгазету выпустить, это же какой прекрасный пример для всех!

– Прошу вас, не нужно. Я же не для показухи это делаю. Не хочу хвастаться, – Василий понизил голос, – но я не только шляюсь по району, иногда мне поручают более важные задания, так что сами понимаете, реклама ни к чему.

– Да-да, конечно.

– И я был бы вам очень благодарен, если бы вы на работе никому не рассказывали.

– Безусловно! Можете на меня рассчитывать. Нет, ну какой вы все же молодец! – воскликнула Надежда Георгиевна. – Вы настоящий герой, недаром у вас фамилия такая героическая, Грайворонский. Вы, кстати, не родственник?

– Нет. Никакого отношения не имею.

Рука Василия Ивановича одеревенела, напряглась, и сам он помрачнел.

– Извините, просто фамилия редкая, вот я и подумала. Наверное, вам надоели уже с подобными вопросами?

– Что ж, пока у меня действительно из достоинств только звучная фамилия, но я над этим работаю. – Василий Иванович засмеялся довольно неискренне.

– Ладно, простите мне мою бестактность.

К счастью, они дошли до дома Надежды Георгиевны, и она поспешила проститься. Действительно, сморозила! Ах, фамилия героическая! Ну что поделать, если это все равно что Дзержинский или Ленин. Иван Ильич Грайворонский – герой Гражданской войны. Так же как Пушкин – великий русский поэт. Сразу ассоциация.