Жены и дочери

Глаза Синтии сверкнули.

— Поехала бы с радостью! Но как же ты, Молли?

— Успеешь собраться к вечернему дилижансу? — осведомился мистер Гибсон. — Удивительно, но после двадцати лет практики в Холлингфорде меня впервые вызвали в Лондон на завтрашний консилиум. Боюсь, леди Камнор чувствует себя хуже.

— Что ты говоришь? Бедная дорогая графиня! Какой это шок для меня! Хорошо, что успела позавтракать, а то кусок не полез бы в горло, — проговорила миссис Гибсон.

— Нет-нет, ничего страшного не произошло: всего лишь стало немного хуже, — но это вполне может означать, что скоро наступит заметное улучшение. Не вкладывай в мои слова иного смысла, кроме буквального.

— Ну слава богу! Как насчет твоих туалетов, Синтия?

— Все в порядке, мама, спасибо. Буду готова к четырем часам. Молли, поможешь собраться? Хотела с тобой поговорить кое о чем, — попросила Синтия, испытывая некую неловкость.

Девушки удалились, и едва закрылась за ними дверь, Синтия сказала:

— Какое облегчение оказаться как можно дальше от этого человека. Только не подумай, что я рада тебя покинуть. Вовсе нет.

Заявление носило несколько преувеличенный характер, но Молли ничего такого не ощутила.

— Ничего подобного. Представляю, как должно быть неприятно встречаться с джентльменом на людях, если до этого встречалась наедине. Лично я постараюсь обходить мистера Престона стороной. Но, дорогая, ты ни слова не сказала о письме Роджера. Как он? Оправился после лихорадки?

— Да, вполне. Пишет в очень хорошем настроении. Как всегда, много рассказывает о птицах и зверях, местных обычаях и прочем в том же духе. Если хочешь, можешь прочитать отсюда, — указала Синтия, — и вот до этого места. А я тем временем буду собираться. Видишь, как я тебе доверяю. Можешь прочитать и до конца, но вряд ли тебе интересны чужие любовные признания. А так хоть составишь представление о том, где он, что делает, как живет. Потом сможешь переслать копию его отцу.

Молли без единого слова взяла письмо, ушла в гостиную, села за стол и принялась переписывать указанную страницу. Несколько раз перечитала дозволенные строки и задумалась, позволяя воображению нарисовать автора письма так, как его видела, и так, как представляла. Из глубокой задумчивости вывело внезапное появление сияющей радостью Синтии.

— Больше никого нет? Какое счастье! Ах, мисс Молли, на самом деле вы более красноречивы, чем сама себя считаете. — Она подняла большой толстый конверт и тут же, словно испугавшись, снова спрятала в карман, а потом подошла ближе. — В чем дело, дорогая? Все еще переживаешь над письмом Роджера? Лучше взгляни сюда: это же те самые ужасные послания, которые мистер Престон милостиво вернул благодаря твоим усилиям. Они уже два года висели над моей головой как дамоклов меч! Надо поскорее их сжечь!

— Ах какая радость! — воскликнула Молли, живо вставая. — Вот уж не думала, что он их вернет! Мистер Престон оказался лучше, чем я думала. Видишь, все закончилось благополучно! Как думаешь, он откажется от притязаний?

— Может, и не откажется, но теперь это уже неважно: доказательств у него больше нет. Какое чудесное избавление! И я обязана им тебе, моя дорогая маленькая защитница! Осталось совершить лишь одно, последнее усилие, и если согласишься…

— Ах, Синтия, не проси больше ни о чем. Не соглашусь. Даже не представляешь, с каким ужасом я вспоминаю вчерашний день и многозначительный взгляд мистера Шипшенкса.

— Просьба совсем маленькая. Не стану отягощать твою совесть рассказом о том, как получила свои письма, но их принес не тот человек, которому можно доверить деньги. Я должна отдать мистеру Престону двадцать три фунта и сколько-то шиллингов. Положила сумму под пять процентов, и она немного выросла. Ах если бы ты только знала, с каким легким сердцем я уеду, если согласишься передать долг. Это последняя просьба, причем вовсе не срочная. Если вдруг случайно встретишь джентльмена: в магазине, на улице, даже в гостях, — а деньги окажутся в кармане, отдать не составит труда.

Молли помолчала.

— Папа передаст. Ничего страшного. Попрошу его не задавать вопросов, и все.

— Очень хорошо, — согласилась Синтия. — Поступай как считаешь нужным, но все же мой вариант лучше: если что-то просочится… Впрочем, уже столько для меня сделала, что грех обижаться на то, что отказываешься сделать больше!

— Ненавижу все эти тайны! — взмолилась Молли.

— Да какие здесь тайны? Просто передать конверт! Разве ты отказалась бы отнести весточку мисс Браунинг?

— Это вовсе не одно и то же. Весточку мисс Браунинг я передала бы открыто, у всех на глазах.

— Ну, не смею настаивать, хотя и, не скрою, очень жаль: это было бы просто завершение мучительных отношений, терзавших меня долгие годы. Впрочем, поступай как знаешь!

— Ладно, давай конверт, — сдалась Молли. — Попробую.

— Что за прелесть! — обрадовалась Синтия. — Да, хотя бы попытайся. А если не удастся передать тайно, не ставь себя в неловкое положение и сохрани до моего возвращения. Тогда уж Роберт точно получит свои деньги, даже против воли!