Жены и дочери

Их прервала Молли, которая вошла в комнату после утренней прогулки.

— Молли, мама вернулась из Тауэрс-парка, — обратилась к подруге Синтия. — Милорд и миледи снизошли до чести обсуждать мои преступления. Вот пытаюсь выяснить, о чем именно шла речь. Никогда не претендовала на безупречную добродетель, поэтому никак не могу понять, какое дело их светлостям до меня, бедной.

— Не до тебя, а до меня! — поправила дочь миссис Гибсон. — Они сочувствовали мне, поскольку знали, как неприятно, когда имя дочери у всех на устах!

— Как я уже сказала, все зависит от причины. Если бы я собралась замуж за лорда Холлингфорда и все вокруг только об этом бы и твердили, то никто не стал бы возражать.

— Но речь вовсе не о браке с лордом Холлингфордом, так что незачем о нем вспоминать. Все говорят, что ты давным-давно обручилась с мистером Престоном, а теперь отказалась за него выйти, и обвиняют тебя в непостоянстве.

— А ты хочешь, чтобы я за него вышла, мама? — спросила Синтия с пылающим лицом, опустив глаза.

Молли не могла понять, что происходит, но надеялась в случае необходимости выступить в качестве посредника или миротворца.

— Нет, — быстро проговорила миссис Гибсон, явно обескураженная. — Разумеется, не хочу. Ты связала себя с Роджером Хемли, очень достойным молодым человеком, однако никто не знает, где он, да и жив ли вообще. Но если даже и жив, то за душой у него нет ни пенни.

— Прошу прощения, но мне известно, что от матери ему досталось состояние, пусть и небольшое. А еще он непременно заслужит славу и признательность, а вместе с этим придут деньги, — возразила Синтия.

— Ты связала себя с ним, а раньше и нечто подобное совершила с мистером Престоном, вот и устроила… путаницу. — Миссис Гибсон ни за что на свете не произнесла бы слово «непристойность», хотя именно оно пришло на ум первым. — И вот теперь, когда появился по-настоящему достойный претендент — привлекательный, воспитанный, истинный джентльмен со значительным состоянием, — была вынуждена ему отказать. Закончишь свои дни старой девой, Синтия, чем и разобьешь мне сердце.

— Вполне возможно, — спокойно согласилась дочь и добавила, серьезно и немного печально: — Порой мне кажется, что старые девы и получаются как раз из таких, как я.

— Не хочу знать твоих секретов до тех пор, пока они остаются секретами, — не сдавалась матушка. — Но когда о тебе судачит весь город, наверное, и я имею право их услышать.

— Но, мама, я даже не подозревала, что стала объектом обсуждения, и до сих пор не понимаю, как это случилось.

— И я не понимаю. Знаю только то, о чем уже сказала. Однако мне в лицо бросают обвинения в плохом воспитании из-за твоего дурного поведения. Это очень неприятно.

Миссис Гибсон заплакала, и как раз в эту минуту вошел муж.

— Ты вернулась, дорогая! Добро пожаловать домой! — приветствовал мистер Гибсон супругу, подошел и поцеловал в щеку. — А что это — слезы?

Бедному доктору тут же захотелось исчезнуть.

— Да! — воскликнула миссис Гибсон в надежде любой ценой получить сочувствие и поддержку. — Вернулась и рассказываю Синтии, как леди Камнор отчитывала меня за ее поведение. Ты знал, что она, оказывается, обручилась с мистером Престоном, а потом расторгла помолвку? Все вокруг судачат об этом, даже обитатели Тауэрс-парка.

На миг мистер Гибсон перевел взгляд на Молли и сразу все понял. Губы его сложились так, словно он собрался свистнуть, однако звука не издал. Как только матушка обратилась к отчиму, Синтия изменилась до неузнаваемости: дерзость исчезла, уступив место ранимости. Молли присела рядом с ней.

— Синтия, это правда? — очень серьезно произнес мистер Гибсон. — Я кое-что об этом слышал, хотя и не много. Но скандал такого свойства, что тебе необходимо обзавестись защитником — верным другом, который знает всю правду.

— Молли все знает, — произнесла Синтия после долгого молчания.

Миссис Гибсон также притихла в присутствии супруга, хотя и сгорала от ревности: Молли знала секрет, о котором она даже не подозревала.

— Да, и мне это отлично известно, — жестко заявил мистер Гибсон. — Как известно и то, что Молли пришлось вынести клевету и злословие: из-за тебя, Синтия, — но она отказалась что-либо объяснить, потому что дала тебе слово.

— Значит, ты что-то все-таки сказала? — укоризненно проговорила Синтия, глядя на подругу.

— У меня не было другого выхода, — ответила Молли.

— При этом она ни разу не упомянула твое имя, — продолжил мистер Гибсон. — хотя догадаться не составило труда.

— Почему она вообще об этом заговорила? — обиженно уточнила Синтия.

И сам вопрос, и тон, которым был он задан, возмутили мистера Гибсона, и он не выдержал:

— До меня дошли слухи, что мою дочь обвиняют в неприличных тайных встречах с мистером Престоном, и я потребовал объяснений. Нет нужды вести себя неблагородно, Синтия, поскольку ты виновата в непостоянстве и флирте, причем в такой степени, что втянула в это болото даже Молли.

Синтия подняла голову и посмотрела отчиму прямо в глаза:

— Вы готовы обвинить меня, мистер Гибсон, даже не зная обстоятельств?