История с мистером Престоном показала Молли, что Синтия обожает сохранять таинственность. Если даже ей и было любопытно, то она не старалась придавать ее намекам особого значения. Однажды покровы с тайны все же упали, и выяснилось, что мистер Хендерсон сделал Синтии предложение, которое, впрочем, было отвергнуто. Учитывая все обстоятельства, Молли не смогла по достоинству оценить так часто упоминаемую героическую добродетель. Тайна раскрылась самым неожиданным образом. Как всегда во время инфлюэнцы, миссис Гибсон завтракала в постели, и письма для нее приносили на подносе. Как-то раз она вышла в гостиную с открытым письмом в руке.
— Это от тетушки Киркпатрик, Синтия. Она прислала счет дивидендов, так как твой дядюшка очень занят. Но объясни, что она имеет в виду.
Миссис Гибсон протянула дочери листок и указала пальцем нужный абзац. Синтия отложила рукоделие, прочла написанное, внезапно покраснела, а потом смертельно побледнела. Словно для того, чтобы почерпнуть мужества из глубокого чистого источника, девушка посмотрела на Молли, а потом тихо сказала:
— Тетушка имеет в виду, мама, что в Лондоне мистер Хендерсон сделал мне предложение, но я ему отказала.
— И при этом ни словом не обмолвилась матери! Узнаю случайно! Право, Синтия, я не заслужила такого. Что же заставило тебя отказать мистеру Хендерсону? Такой блестящий молодой человек, истинный джентльмен! К тому же, как говорил твой дядюшка, обладает отличным состоянием.
— Мама, ты, наверное, забыла, что я обещала выйти замуж за Роджера Хемли? — спокойно уточнила Синтия.
— Нет, конечно, не забыла. Разве можно забыть, если Молли то и дело повторяет слово «помолвка»? Но если принять во внимание всю неопределенность — в конце концов, это не было конкретное обещание, — он мог бы предположить… что-то другое в этом смысле.
— В каком смысле, мама? — резко уточнила Синтия.
— Ну… что-то более подходящее. Мог бы предположить, что ты встретишь кого-то, кто понравится больше — даже притом, что так мало бываешь в свете, — и изменить свое намерение.
Синтия раздраженно дернула плечом, словно хотела остановить мать.
— Я никогда ничего подобного не говорила. Как тебе такое пришло в голову, мама? Мое намерение выйти замуж за Роджера не изменилось, и на этом конец: не желаю больше никаких разговоров на эту тему.
Девушка вскочила и поспешно покинула комнату, а миссис Гибсон воскликнула:
— Выйти замуж за Роджера! Прекрасно! Но кто может гарантировать, что он вернется живым? А если и вернется, то на какие средства они намерены жить, хотела бы я знать? Это не значит, что ей следовало принять предложение мистера Хендерсона, хотя он ей и нравился: истинной любви нельзя мешать, — но зачем так решительно отказывать? Можно было подождать, пока… ну, пока не выяснится, как обстоят дела. Да еще и мне нездоровится: сердце трепещет! Крайне бесчувственно со стороны Синтии.
— Определенно… — начала Молли, но вспомнила, что мачеха слаба и не сможет без раздражения выслушать аргументы в пользу истины.
Подавив возмущение несправедливым отношением к Роджеру, она ограничилась предложением лекарства от «сердечного трепета».
И лишь когда девушки остались вдвоем и Синтия опять заговорила на животрепещущую тему, Молли не стала сдерживаться.
— Ну вот, теперь ты знаешь все! — начала Синтия. — Очень хотела рассказать все сама, но не знала как.
— Полагаю, это как в случае с мистером Коксом? — мрачно уточнила Молли. — Ты просто мило держалась, а он принял любезность за кокетство.
— Не знаю, — вздохнула Синтия. — То есть не знаю, как было воспринято мое поведение, но подобного результата я не ожидала и никакой цели не преследовала. Впрочем, что об этом теперь рассуждать.
По мнению Молли, ни один мужчина в мире, каким бы добрым и привлекательным ни был, не выдерживал сравнения с Роджером: мистеру Хемли не было равных.
Синтия надолго замолчала, а когда все же заговорила, это была совсем другая тема и тон: раздражительный. Упомянула она и о недавних опытах в добродетели.