Жены и дочери

— Дай скорее, — потребовал сквайр дрогнувшим голосом и нетерпеливо протянул руку. — Роджер — это я, а Стивен — мой бедный старый отец. Он умер в достаточно молодом возрасте, но я почему-то всегда думаю о нем как о старике. Он обожал маленького Осборна. Хорошо, что мальчик вспомнил про своего деда Стивена. Да, так его звали! И Осборн, Осборн Хемли. Один Осборн лежит мертвым на кровати, а второго я никогда не видел и до сегодняшнего дня даже не слышал о его существовании. Малыша надо звать Осборном, Молли. Роджер уже есть. Даже два, но один из них уже никуда не годится. А Осборна больше не будет, если не назовем так моего внука. Устроим его здесь, возьмем няню, будем выплачивать матери содержание в ее стране. Хорошо, что ты нашла этот документ, Молли. Я его сохраню. Подумать только: Осборн Хемли! Если Бог даст мне силы, мальчонка никогда не услышит ни единого бранного слова, никогда! Чтобы не боялся. Ах, мой Осборн, Осборн! Если бы ты знал, как болит сердце за каждую ссору! Если бы знал, как я любил тебя, мой мальчик!

Судя по тону писем, Молли усомнилась, что мать с легкостью согласится расстаться с ребенком. Возможно, в строках и не сквозила глубокая мудрость, но буквально каждая фраза была проникнута любовью. Сейчас, конечно, не время высказывать сомнения, поэтому Молли позволила сквайру задать тысячу вопросов относительно возможного развития событий, выслушивала догадки. Незнание обстоятельств и невладение ситуацией привело обоих к самым фантастическим, невероятным предположениям. Так прошел этот непростой день, и наступила ночь.

Правом присутствовать на похоронах обладали немногие, но обо всех позаботились мистер Гибсон и поверенный сквайра, который вел дела семьи долгие годы. И все-таки Молли считала, что необходимо сообщить об утрате вдове, которая одиноко живет в окрестностях Винчестера и пребывает в неведении, ожидая хоть какой-то весточки от того, кто лежит мертвым в далеком доме. Одно послание от Эме уже пришло на почту, куда поступала вся корреспонденция, но в Хемли-холле, конечно, об этом ничего не знали.

— Сообщить необходимо, — решил мистер Гибсон, когда Молли следующим утром поделилась с отцом своими соображениями. — День-другой промедления особой роли не играют, но у бедняжки будет время подумать и подготовиться.

— К чему? Все равно придется сказать правду, — возразила Молли.

— Да, верно, но пока можно написать, что он серьезно болен. Кажется, они переписывались ежедневно, так что из-за трех дней молчания она наверняка переживает. Расскажи, как узнала ее адрес и прочее; сообщи, что ты ему друг, поэтому взяла на себя смелость сообщить ей истинное положение вещей. Напиши завтра, а через день уже поведаешь всю правду. Думаю, беспокоить сквайра по этому поводу не стоит. После похорон подумаем о ребенке.

— Мать никогда не расстанется с сыном, — заметила Молли.

— Вот еще! Пока ее не увидим, утверждать ничего нельзя. Здесь для мальчика будут созданы все условия, а она — иностранка, и скорее всего захочет вернуться на родину. Надо многое обсудить с поверенным.

— Ты всегда осторожничаешь, папа, но в этом случае я скорее всего права, судя по письмам, которые прочитала.

— Время покажет, — не стал спорить мистер Гибсон. — Итак, родился мальчик? Миссис Гибсон особенно настойчиво интересовалась этим обстоятельством, поскольку оно примирит ее с отказом Синтии Роджеру. Конечно, это хорошо для обоих, хотя он и приедет намного раньше, чем предполагал. Они совсем не подходят друг другу. Бедный Роджер! Какого труда мне стоило вчера ему написать! Как он это переживает? И что станет делать дальше? И все-таки я рад, что появился этот маленький наследник. Не хотелось бы, чтобы поместье перешло к ирландским Хемли. Когда-то Осборн упомянул, что в очереди на наследование они следующие. Итак, Молли, напиши маленькой француженке и немного ее подготовь. Ради памяти Осборна надо попытаться смягчить удар.

Письмо потребовало от Молли огромных усилий. Прежде чем получилось нечто удовлетворительное, несколько вариантов были забракованы. Отчаявшись написать лучше, она запечатала письмо и отправила, не перечитывая. Через день ей пришлось еще раз пережить этот ужас: написать второе письмо, уже с кратким и сочувственным сообщением о смерти Осборна. Отослав мрачное известие, Молли прониклась состраданием к несчастной вдове, оставшейся в чужой стране, даже не имевшей возможности попрощаться с покойным супругом, запечатлеть в памяти его черты. В тот день девушка много говорила о неизвестной Эме со сквайром, и он с готовностью выслушивал любые рассуждения о внуке — даже самые невероятные, — но морщился при любом упоминании «француженки», как он ее называл, хотя и беззлобно. Для него невестка оставалась просто иностранкой: болтливой, темноглазой, излишне эмоциональной и, возможно, еще и накрашенной. Он готовился проявить уважение как к вдове сына и считал своим долгом выделить ей содержание, однако очень надеялся никогда не встретиться лицом к лицу. Поверенному, мистеру Гибсону, а также многим другим предстояло оградить его от этой опасности.