Жены и дочери

Сердце сквайра стремилось навстречу первенцу, однако гордость не позволяла отцу и сыну сблизиться, и все же он направился прямиком к дворецкому и спросил, когда приехал мистер Осборн, на чем, успел ли уже поужинать, потом добавил, потерев лоб:

— Не могу вспомнить, мы сами-то уже обедали или нет. Бесконечные ночи, печальные дни окончательно выбили из колеи: все в голове перепуталось.

— Может быть, сэр, поужинаете вместе с мистером Осборном? Миссис Морган как раз собиралась отправить ему наверх еду. За обедом вы ведь почти ничего не ели, сэр: сразу встали и ушли в комнату госпожи посмотреть, не нужно ли чего.

— Да, теперь вспоминаю. Нет, ужинать не буду. Подайте мистеру Осборну вина, если пожелает: может, не потерял аппетит.

И сквайр отправился наверх с горечью и печалью в сердце.

Когда принесли свечи, Молли поразила перемена, произошедшая с Осборном. Он выглядел изможденным — возможно, после долгой дороги и тревоги — и вовсе не таким рафинированным, каким два месяца назад явился в их гостиную, но сейчас произвел на нее более приятное впечатление, да и тон замечаний его вызвал глубокое доверие. Осборн держался проще, не стыдился проявлять чувства. Тепло, с родственной любовью спросил о младшем брате. Роджера дома не было: уехал в Эшкомб, чтобы исполнить какое-то поручение сквайра, — и Осборн с нетерпением ждал его возвращения, меряя после ужина шагами гостиную.

— Уверены, что сегодня мне нельзя ее увидеть? — уже в который раз обратился он с вопросом к Молли.

— Боюсь, что нет. Если хотите, я поднимусь и спрошу. Но миссис Джонс — присланная доктором Николсом сиделка — чрезвычайно строгая особа. Пока вы ужинали, я заглянула и узнала, что миссис Хемли только что приняла лекарство и беспокоить ее ни в коем случае нельзя.

Осборн продолжал расхаживать по длинной комнате и говорил то с самим собой, то с Молли.

— Скорее бы Роджер вернулся. Кажется, он единственный обрадуется моему приезду. Отец сейчас постоянно обитает в покоях матушки, мисс Гибсон?

— Перебрался туда после рокового приступа. Думаю, корит себя за то, что в должной мере не встревожился раньше.

— Вы слышали все, что он мне сказал. Прием не самый теплый, не так ли? А дорогая матушка, которая всегда… и не важно, виноват я или нет. Надеюсь, Роджер сегодня вернется.

— Определенно.

— Вы ведь здесь живете? Часто видите матушку, или всемогущая сиделка не пускает?

— Миссис Хемли уже три дня обо мне не спрашивает, а без приглашения я к ней не захожу. Наверное, в пятницу уеду.

— Она очень вас любит. — Осборн помолчал и с болью спросил: — А она в сознании? Такая же, как всегда?

— Не всегда и не такая, — осторожно ответила Молли. — Слишком много лекарств, поэтому почти всегда спит, но никогда не заговаривается; только забывает все.

— Ах, мама, мама! — горестно воскликнул Осборн, неожиданно остановившись возле камина и склонившись над огнем.

Как только Роджер вернулся, Молли предпочла скрыться в своей комнате. Что же, похоже, пришло время покинуть печальный дом, где она больше уже ничем не могла помочь. Этой ночью, во вторник, она уснула в слезах. Через два дня наступит пятница, и придется вырвать себя из Хемли-холла с корнем.