Жертвы

– Должна, потому что ты заставил ее вспомнить, как прошло тяжелое детство Уильямса. Мама со сковородками и противнями…

– Мама, у которой проблема с алкоголизмом, – поправил я. – Наверное, озлобленная и несчастная, потому что папочка их бросил.

– Вот-вот, – поддержал Майло. – Добавь сюда плохое питание, и все будет понятно.

* * *

Оказавшись в очереди машин, змеившейся по выездному пандусу, я позвонил Робин и сказал, что мы едем в Окснард.

– Сейчас? Вы застрянете на автомагистрали, – предупредила она.

– Мы сначала где-нибудь перекусим.

– Езжай домой. Я приготовлю вам обоим.

– Хотелось бы увидеться, но не беспокойся, мы что-нибудь перехватим.

– Никакого беспокойства, я сготовлю одно блюдо на всех, – сказала она. – Как насчет пасты с разными остатками? Возьму эти биголи[58], которые понравились тебе в прошлый раз, и добавлю то, что раскопаю в холодильнике… ага, осталась копченая говядина с прошлых выходных. Вобью яйца, добавлю грудинки, и получится что-то типа карбонары.

– Моя белла синьорина… Если ты уже готовишь, то это здорово.

– Что готовит? – спросил Майло.

– Домашнюю еду.

– Да-да-да.

Робин услышала это и рассмеялась.

– Дорогой, я целый день разговариваю с деревом. Твое прекрасное лицо, дополненное его аппетитом, – и я снова почувствую себя нужной. Плюс – у меня праздник.

– По какому поводу?

– Я только что поговорила сам знаешь с кем, сказала, что не делаю реплики никому – ни ему, ни кому-либо другому. Удивительно, но он оказался джентльменом. Может, это вызвано тем, что он только что после реабилитации… И проявляет не свойственное ему здравомыслие. Какова бы ни была причина, я чувствую себя свободной.

* * *

Когда мы приехали, еда уже стояла на столе – огромная порция спагетти, в три раза больше той, что мы обычно готовим на двоих.

Робин пила вино, мы с Майло ограничились водой и продолжили кофе. Бланш заняла стратегическую позицию справа от стула Стёрджиса, вне поля зрения Робин, и подхватывала спагетти, которые он старался незаметно опускать к самым ее усам. Как только Майло начинал кидать макароны себе в рот, она принималась тереться о его ногу. Если он тер ногою в ответ, она громко урчала.

– Я вижу, под столом кипит жизнь, – заметила Робин.

– Животный магнетизм, – пояснил Майло.

* * *

За последней чашечкой кофе Робин сказала:

– Могу я поинтересоваться, что вы, ребята, надеетесь там узнать?

– В настоящий момент – ничего, – ответил Майло. Видимо, мысленно он уже подвел итоги.

– Этот тип, Уильямс, сам убивает ради развлечения, а за жену Кори взялся из-за денег? – спросила Робин.

– Скорее здесь смешанные мотивы, – сказал я. – Он получил деньги, но эта женщина стала самым крупным его трофеем, потому что играет в другой лиге.

– Решил немножко повеселиться за счет боссов? Ну это, да еще желание избавиться от жены – я могу понять, – сказала она. – Но чтобы преследовать своих собственных дочерей?

– Они остаются наследницами половины бизнеса Урсулы, – напомнил Майло.

– Он уже богат; неужто готов убить детей, чтобы получить еще больше?

– В данном случае за словом «больше» стоят огромные деньги, но дело не в этом. Девушки напоминают ему о прошлой жизни, а он стремится к новой. Он за один день оставил в доме их детства лишь голые стены, а лошадей отправил на бойню. Девочкам повезло, что ему не хватает коварства; он повел себя странно, напугав их так, что они бежали до самой Канады, – сказал я.

– Что касается лошадей, то это наверняка способ напомнить им, что фантазии кончились, – предположила Робин.

– Сейчас имеют значение только его фантазии.

– Каков ублюдок… Двое ублюдков. Думаешь, они случайно встретились?

– Больше похоже на то, как совпадают фрагменты пазла. Уильямс настроен на поиск слабых, Кори эмоционально неуравновешен. В ходе переговоров по разводу Уильямс почуял нарастающий гнев Кори, больше этого никто не заметил. И в подходящий момент оказался рядом. В отличие от Кори он умеет

быть коварным. Вероятно, заговорил о предмете так, чтобы его не смогли ни в чем обвинить, если Кори заартачится. Вот почему я считаю его поведение в рабочее время показательным. В какой-то момент он перестал делать вид, что нормален.

– Возможно, потому, что Кори классно заплатил ему, и работа стала не нужна, – подсказал Майло.

– Но общий фон событий – ненависть к женщине, – заключила Робин.

Я кивнул.

– Неужели всегда должно заканчиваться этим? – Она коснулась моей щеки. – Мне уже не кажется, что разговаривать с деревом так плохо.

* * *

Мы отправились в Окснард без нескольких минут восемь. До 101-й добрались без задержек и вкатились в Долину, когда телефон Майло изрыгнул несколько оцифрованных нот из первой части шестого Бранденбургского концерта[59]. Какой стыд поступать так с шедевром…

– Стёрджис… кто? Не знаю такой… Ах да, знаю, проходила у меня… Это лейтенант Стёрджис, что случилось? В самом деле? Откуда они… хорошо, я слушаю.

Он пренебрег громкой связью, поэтому я слышал только чирикающий без остановки женский голос.

Когда это закончилось, лейтенант спросил: