Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Старых генералов я считал хламом. Такое убеждение у меня сложилось еще на германском фронте. Поэтому я под разными предлогами отвергал всех великовозрастных генералов и назначал молодых командиров, чем удалось оздоровить свою армию. Но тем самым и вызвал недовольство в Омске. Меня вызвал Иванов-Ринов и стал упрекать в непослушании, а также разъяснять, что нашей общей борьбе с большевиками нужны и опыт, и мудрость. Замечу, что к тому времени в Омске уже вздыхали по поводу нерационального использовании офицеров при комплектовании офицерских полков. Теперь офицеров стало просто не хватать. Вот и начали выискивать виноватых в их истреблении, намекали, что есть жалобы от местного населения на бесчинства и притеснения со стороны партизан, которых-де мои командиры не умеют держать в руках. Я же видел, что ничем особенным в своем поведении мои подчиненные не отличались. Во Временном правительстве у Колчака каждый министр творил выгодную лишь ему политику. Да и в армии что ни начальник, то маленький атаман — он вершил и суд, и расправу. Все также пороли, жгли, облагали население налогами, отбирали хлеб, скот, срывали с икон золотые и серебряные оклады. Время было такое. Я не нуждался в рассуждениях наподобие того, где кончается доблесть и начинается безнравственность. Наград тогда ни за то, ни за другое не давали. От своих командиров мне была нужна решительность, верность, готовность, не задумываясь, выполнить любой мой приказ. Так что свое отношение к кадровому офицерству я менять не собирался.