Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Здесь мы, пожалуй, впервые столкнулись с удивительной способностью людей, подобных Анненкову, к нравственному выживанию в самых экстремальных ситуациях. Ну, например, когда кажется, уже и перед собственной совестью не оправдаться. Ан нет, лазейки находятся: «Сам атаман в избиениях и расстрелах участия не принимал…». Мы еще убедимся в этом, сей оправдательный тезис использовали и белые, и красные, и фашисты, и полицаи — все те, кто умывался чужой кровью. Вспоминает атаман:

Воспоминания

«Если в Славгородском уезде в первые руки нам выпала ликвидация восстания, то в окрестности Семипалатинска мы вступили, когда этот край был уже занят войсками Омского Временного правительства. Здесь сначала пришлось заниматься дополнительным формированием войск отряда. Нам для этого отвели Восточно-Сергопольский район Семиреченского фронта. Мы пополнились в основном за счет местных казаков-добровольцев. Отряд возрос до нескольких тысяч партизан. В него входили пять полков кавалерии, один полк пехоты и несколько артиллерийских батарей. В отряде были свои традиции и правила. Особое значение я придавал поддержанию правильных взаимоотношений в отряде. Во время германской войны между офицерами и рядовыми происходило слишком много инцидентов. Дело в том, что многие офицеры царской армии стояли далеко от солдат, не вникали в их нужды, проявляли высокомерие и грубость. Поэтому у меня кадровая политика проводилась с учетом прошлых уроков. В офицерский состав у нас производили из рядовых. Сначала принимали в отряд в нижние чины даже бывших офицеров. Если вступавший сумел себя показать в боевом отношении достойным командира роты и даже полка, то его назначали. Все офицеры и простые казаки обращались друг к другу на «ты». Введено было слово «брат» вместо «Ваше благородие», «Ваше превосходительство». Например, брат-атаман, брат-ротный, брат-вахмистр.

Вообще же кадровые офицеры идти ко мне в отряд избегали. Дело в том, что в колчаковской армии наиболее распущенными считались именно офицерские полки. У нас же к офицерам предъявлялись очень строгие требования, да и не существовало гарантий занять какой-то высокий пост только за прошлые заслуги или за происхождение. Отмечались случаи, когда прибывшие в отряд кадровые офицеры старорежимной армии, побыв в полках простыми рядовыми, через две-три недели уезжали обратно к Колчаку. Причиной же чаще всего являлось нежелание старших чинов служить под командой бывших вахмистров. У меня из рядовых были командиры Оренбургского, Атаманского, четвертого полков, многие рядовые командовали сотнями.