Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

«Викторов, бывший командир дивизии», — представился вошедший. Присел на стул и забросал собеседника вопросами. Какова структура организации, где размещены и что из себя представляют основные силы? Попросил остановиться подробнее на политической платформе. Особенно интересовался тем, кто из представителей высшего эшелона власти входит в оппозицию. Заметно удивился, услышав фамилии Василевского и Мерецкова. Это Кернес про себя отметил, но причину понял позже.

Чем дольше продолжалась беседа, тем мягче становился Викторов. Передал привет Кернесу от знакомых из Хамельбургского лагеря. Оказывается, в начале октября там побывали начальник пропаганды создающейся Русской национальной армии, бывший член военного совета армии Жилинский и командир 1-й национал-социалистской дивизии. Они выступали перед строем военнопленных, призывали «господ офицеров участвовать в борьбе против большевиков». На тот момент в лагере было полторы тысячи человек. Около ста из них изъявили желание вступить в новую армию. Как потом выяснится, это были те, кого на протяжении нескольких недель усиленно вербовали и обрабатывали члены специальной комиссии во главе с бывшим генерал-майором Наумовым.

Главным козырем пропаганды среди военнопленных стало заявление о том, что все они уже объявлены в России «врагами народа», предателями и изменниками, а потому возврата на Родину все равно нет. Остается единственный путь — явиться с оружием в руках на правах хозяев, вступив в Русскую национал-социалистическую партию. И первое, что заставляли сделать согласившихся, — это писать «мемуары», причем самым подробнейшим образом охарактеризовать организацию и боевые действия своих частей. Точь-в-точь как в «школе историков» Хамельбургского лагеря. В то время вербовка будущих власовцев еще только-только разворачивалась, не приняла массового характера. Викторов и его единомышленники, видимо, всерьез рассчитывали обрести в лице Кернеса и «материковой» оппозиции в Советском Союзе основательную поддержку своим планам. А планы были поистине грандиозные. Сегодня даже трудно представить, что рождались они на этапах пересылки из лагеря в лагерь, в камерах, в застенках НКВД.

Главная цель — свержение Советского правительства и установление национал-социалистической республики типа германской. При помощи немецкой армии, естественно, в союзе с «передовыми» элементами русского народа. Русская национал-социалистическая партия занимается не только созданием регулярной армии, но и формированием полицейских отрядов для борьбы с партизанским движением (вспомним печально известные карательные отряды «группы Шмидта», 229-й батальон РОА, действовавшие на Смоленщине, на совести которых многие тысячи безвинно загубленных душ). Партия рассчитывает на отряды «зеленых» внутри страны, которые посредством массового террора способны парализовать экономику и власть, посеять панику, дезорганизовать транспорт и связь. Предполагалось полностью отказаться от колхозов, вернуть частную собственность на орудия и средства производства, буржуазную свободу торговли, резко ограничить права евреев, установить черту оседлости. Территория Украины отходит к Германии — немцы имеют там особые интересы, да и права тоже. Армия, понятное дело, должна быть вне политики.

Эту платформу, по утверждению Кернеса, поддерживали такие крупные фигуры, как Василевский, Мерецков, Меркулов, Первухин, Боков и другие. Если до мая 1943 года не удастся взять Москву, в Смоленске будет сформировано «новое русское правительство» во главе с генерал-лейтенантом Власовым, которое проведет мобилизацию среди советских военнопленных.

Контакт был установлен, а остальные вопросы можно разрешить после возвращения Кернеса из Советского Союза с верительными грамотами. На том и остановились. Через три дня Кернес жил уже в берлинской гостинице, знакомился, как он поведает позже на допросах, с Германией: ходил в кино, театр, на футбольные матчи. Сначала его несколько смущало постоянное присутствие фельдфебеля Земмеля, потом привык. Так и гулял по Берлину на пару с сопровождающим.

Однако в деле имеются и несколько иные свидетельства о роде занятий Иосифа Яковлевича в германской столице. Осужденные за измену Родине К.К. Певчев и В.П. Тхоржевский по предъявленной на следствии фотографии Кернеса уверенно опознали в нем агента немецкой разведки Керца, или Керса, который занимался сбором разведданных в «особой команде 806». Опрашивал военнопленных, обрабатывал полученную другими экономическую и политическую информацию.