Жили-были…

В Оптиной держали, как в тюрьме, пленных польских офицеров образца 1939 года. Со слов очевидца, тогда служившего там, знаю, что польских офицеров заставляли бесцельно таскать надгробные плиты из одного конца монастыря в другой, пока они не погибали от измождения. Надругательство двойное и над могилами, и над живыми людьми.

Взорвали, наконец, всенародный, всероссийский памятник Отечественной войне 1812 года — Храм Христа Спасителя.

Что же мы не называем всё это вандализмом, осквернением, надругательством? Только потому, что сбиты не звёзды-железки, а золочёные кресты и купола? Только потому, что осквернена память советских, а не русских воинов?

Артемий Степанович Волынский был лишь потомком героя Куликовской битвы. Но вот два её подлинных героя — Ослябя и Пересвет. Этих монахов-богатырей дал Дмитрию Донскому Сергий Радонежский, как бы тем самым благославляя Дмитрия на битву и воодушевления его и всё войско. Ослябя и Пересвет стояли в первом рялу так называемого Головного полка. Он, этот полк, погиб весь до последнего человека. Погибли (первыми) Ослябя с Пересветом. Их тела были бережно перевезены в Москву и похоронены около церкви Рождества Богородицы у стен Симонова монастыря. Монастырь этот тоже был разорён, могилы Осляби и Пересвета тоже были разорены, на их месте был построен цех завода «Динамо», и так было подгадано, что именно на месте могил Осляби и Пересвета вырыли туалет (сортир) литейного цеха, именно на месте захоронения двух русских героев бегали литейщики и по малой и по большой нужде.

Будем говорить так: осквернены не те или иные могилы, храмы, монастыри, осквернена вся Русская земля, русская память народная, русская душа, осквернена — Россия» (конец цитаты).

Заключительные строки этой главы написаны в конце августа 2020 года. Как раз в это время, как я уже говорил, исполняется 100 лет с начала Тамбовского восстания. И хотя мы с женой находимся в самоизоляции, на даче, но за событиями в стране следим, телевизор и радио у нас работают. А вот государственные структуры, ответственные за события в стране, не работают: ни в одной передаче, ни в одном фрагменте наших телеканалов ничего не прозвучало об этом юбилейном и очень важном не только с исторической точки зрения событии. Да и вряд ли прозвучит, поскольку В.А.Солоухин это уже давно определил и доказал.

Глава 7. Чекалина Вера Ивановна

О своём детстве, до революции 1917 г., бабушка Вера рассказывала очень мало. Может быть, и рассказывала, да только я этого не помню, не обращал внимания, вероятно. Помню только её рассказ о собирании ягод и фруктов в барском саду. Раньше я думал и писал, что у Кропоткиных, но это было ошибкой. Кропоткины владели другим Петровским, селом Кропоткиным-Петровским, что находилось в 50–60 километрах от этих мест, в сторону Царицына (Волгограда). Барский сад, в котором собирали ягоды, был другого владельца. На то время даже и не знаю, какого. Вполне возможно, что Трофимов. А если сбор ягод проходил в барских садах сельца Львово, тогда уж точно, что владельцем был француз Александр Николаевич Жерве.

Для сбора нанимали за установленную плату (кажется, за 15–20 копеек в день) по ближним деревням баб и девок. Слова «баб и девок» сказала бабушка. Собирали вишню, сливу, малину, крыжовник, смородину (чёрную и красную), ранние и поздние яблоки, груши. Всего этого у барина было много. Чтобы сборщики не ели ягоду, управляющий (смотритель) заставлял их петь песни. Если на жаре, да целый день, то к вечеру уже никакого голоса и не будет. Но это не значит, что бабушка умела петь песни. Я никогда этого не слышал, только что при рассказе нам с Мишей сказок, в основном, «Алёнушка и её брат Иванушка», о причитаниях козлёночка-Иванушки и его сестрицы Алёнушки.

В конце 1918 г. бабушку сосватали, и скоро она стала жить в новой семье, Чекалиных. В это время семья Чекалиных состояла из хозяина, Василия Ивановича, его жены, Дарьи, а также их детей, дочерей Марии, Василисы и Федосьи, а также сына, Василия, который и был мужем бабушки Веры. Старший сын, Михаил, отделился и устроился на жительство в деревне Остроухово. До 1928 г. Чекалины жили в сельце Львово, а потом — в деревне Красный Куст, километрах в 25-ти от сельца Львово, на юге Токарёвского района (сейчас, а тогда — Полетаевского района), почти на границе с Воронежской областью (тогда — губернией), недалеко от города Эртиль, который относится уже к Воронежской области.