Жили-были в Миновском

– Давай, – улыбнулась она и обрадовалась тому теплому выражению, которое сразу сменило напряженный выжидательный взгляд Василька…

В избе было тепло и уютно, все так же плавно текла беседа, и Пашка думала, уронив голову на руки, приедет ли Василий в Сабель или нет? У Николая спрашивать об этом не хотелось, и она решила поговорить с любимым при первом удобном случае.

Глава 2

Январь 1941 года

Заветный день приближался. Сначала медленно – казалось, что не наступит никогда. Потом подозрительно быстро пролетели последние сутки, и вот уже Николай нетерпеливо кричит с порога: «Хватит собираться, поехали уже!» И сани несут Пашку по снежной накатанной дороге. Мороз сильный, но заботливые материнские руки плотно укутали меньшую в теплый тулупчик и широкий пуховый платок. Платье аккуратно сложено в узелок – переодеться у родных, и уже нарядной пойти в отведенную для праздничного вечера избу.

Когда Паша вслед за братом переступила порог, она немного оробела: показалось, что все смотрят только на нее. Постояла, огляделась, увидела девушек из своей деревни и сразу подошла к ним. Она была расстроена, что Василий так и не смог прийти на праздник. Но вскоре любопытство взяло верх, и, перестав вздыхать, она стала примечать, как же все происходит на этих заветных вечерках.

Деревянный чисто выметенный пол еще не успел заполниться мокрыми следами: парни сидели по лавкам вдоль стен, исподволь поглядывая на сгрудившихся в углу девчат. Гармонист изредка пробегал по кнопкам, растягивая меха: разогревал руки, чтобы всю ночь удивлять наигрышами на любимой гармошке.

Наконец, двое самых смелых парней подошли к стайке девчонок и, выбрав пару, вышли на круг. Их танец, похожий на старинную кадриль, с переменой партнера и сложными правилами, раззадорил всех, и веселье началось.

Пашу пригласили одной из первых. Она кружила и кружила со знакомыми и не очень ребятами: соседскими мальчишками, одноклассниками… Поначалу успех окрылил, и девушка вдохновенно выводила замысловатые фигуры. Но потом начала уставать, и пристальное внимание уже не радовало, а, скорее, пугало ее.

«Если так всю ночь будет, я к утру на ногах держаться не смогу», – думала она, с испугом глядя на очередного кавалера.

Сделав вид, что не замечает парня, Прасковья бочком проскользнула за спины подружек и выбежала в сени.

«Все, хватит, пойду-ка я домой», – твердо решила она и, высвободила свой тулупчик из груды одежды на большом сундуке.

В этот момент тяжелая дверь приоткрылась и из-за нее появилась вихрастая голова одноклассника Николая Жарова.

– Куда это ты собралась? – спросил он.

– Домой пойду.

– Как это, «пойду»?

– Очень просто, ногами.

– Ты что, до Миновского 5 километров, а уж темно, – парень никак не мог взять в толк, что она не шутит.

– Ничего, я дорогу знаю, небось, не заблужусь.

– Нет, нет, я тебя одну не отпущу. Подожди, провожу, – Колька переступил порог и тоже начал одеваться.

Белый снег приятно скрипел под ногами, звезды светили ярко, но их затмевала луна – почти полная, она озаряла все, делая путь по пустынной равнине легким и безопасным. Ветра не было, и холод особо не чувствовался, а за разговором ребята и не заметили, как пришли. Николай довел Пашу до дома, но войти отказался:

– Ничего, я не озяб, пойду скорее обратно, – и быстро зашагал прочь.

Новый 1941 год, как впрочем, и все другие, вступил в свои права тихо и незаметно. Деревня мирно проспала последнюю декабрьскую ночь. Здесь не принято было отмечать окончание годового круга. Праздники у селян, конечно, были, старинные, давно и прочно вошедшие в обиход: в каждой деревне свои. Готовились к ним загодя: стряпали, варили хмельную брагу. А вот святки любили везде. Также как в дореволюционные времена ходили по домам ряженые, распевая старые и новые песни, за которые получали от радушных хозяев вкусные дары. С тех же пор остался обычай – молодежь уходила колядовать в соседнюю деревню.

Особенных костюмов к празднику не шили – в ход шло все, что попадало под руку. Старые тулупы, шапки, шубы, потрепанные временем, побитые молью, превращались в самую востребованную одежду. Ребята ходить ряжеными стеснялись, и потому девчонки сами переодевались в рубашки да штаны – ничего, обойдемся без мальчишек! Пашка всегда изображала парня – так ей шла мужская одежда. И брюки, и пиджаки, в которых в обычное время ходить было не принято.

В канун святок молодежь с переднего конца деревни собралась, чтобы придумать новые частушки и песни.

– Да тише ты, Сашуня, чего закатилась? – Пашка тщетно пыталась угомонить любимую подружку. Честно говоря, она и сама еле сдерживала смех – такую рифму только что выдал соседский мальчишка. Все в тихонях ходил, и вот на тебе: минут десять смех в комнате не утихал.

День прошел весело и к вечеру, когда все роли распределили, а невероятные наряды разобрали, миновсковская молодежь шумной ватагой направилась в Шачево – большую деревню, еще более удаленную от оживленных трасс. Стояла она совсем близко к богатому на ягоды да грибы болотистому лесу. Дорога сюда вела хорошая, накатанная да нахоженная.