Жираф – гроза пингвинов

– На стене у каждой квартиры изобразят домашнего питомца хозяев, – улыбнулась я. – Замечательная идея.

– Хочу изучить ваших собачек, чтобы они вышли похожими, – пояснила Фаина.

Я привела мопсих.

– Какие красавицы, – умилилась гостья, – хороши необычайно. Можно их щелкнуть?

– Нет, – возмутилась Краузе, которая успела вернуться в кухню.

– Ладно, – не стала спорить Фаина, – но, может, у вас есть фото девочек? Люди думают, что собаки все на одну морду, но это неверно. Лица у них разные.

– Снимков много, – улыбнулась я, – но лучше вам самой их запечатлеть.

Фаина смутилась.

– Ваша подруга против, чтобы я их снимала.

Краузе вскинула брови.

– Я няня и помощница по хозяйству. Почему вы решили, что мне не по нраву фотосессия Фиры и Муси?

– Я спросила: «Можно их щелкнуть?» А вы ответили: «Нет».

Роза Леопольдовна кашлянула.

– Я не так вас поняла. Подумала, что вы вознамерились девочек по-настоящему щелкнуть пальцами по носу.

Фаина взяла телефон. Когда мопсихи были запечатлены в разных позах, я попросила:

– Хочется, чтобы на стене появились изображения обеих собак.

– Не сомневайся, именно так мы и сделаем, – пообещала Зоя.

– Есть просьба, – продолжила я, – в подъезде, который мы осматривали, одна из дверей была оформлена, как вход в пасть акулы. Мне это не нравится. Не хочу, чтобы у гостей и у нас создавалось впечатление, что Фира или Муся их глотают.

– Нет, нет, – замахала руками Фаина, – я полностью с вами согласна. Крайне неприятное визуальное решение. Мало кому захочется примерить на себя роль жертвы морского хищника, и даже оказаться проглоченным милейшим мопсом не очень приятно. Цвет шубки сделать натуральным или посочнее?

– Поярче! – воскликнула Роза Леопольдовна, которая успела нанести на губы новую помаду, а на глаза зеленые тени. – В жизни так много серого, скучного.

– Черную шубку увести в синеву или серый тон? – продолжала беседу Фаина.

Мы договорились о цвете, об изображении мордочек, выпили кофе, съели печенье… В конце концов я забыла о хороших манерах и спросила:

– А где ваш спутник?

– Он руки моет, – ответила Фаина.

– Похоже, они у него, как у великана, длиной и шириной с Тверскую, – неделикатно заметила Краузе. – Что в лапах полтора часа скрести? Или Никита в чумном бараке ночевал?

Дизайнер улыбнулась.

– Он иногда может от усталости в любом месте заснуть, в особенности если ночью работал.

– Бедняга, – пожалела Никиту Краузе, – пойду разбужу его. В санузле неудобно сны смотреть, можно с унитаза упасть.

Няня ушла, я сварила еще кофе. Говорить с Фаиной было более не о чем, тему ее визита мы обсудили полностью. Пора гостям уходить.

– Его там нет, – заявила Роза Леопольдовна, возвращаясь в столовую, – ушел!

– Да? – удивилась Фаина. – Впервые такое происходит, обычно Никита без меня не уезжает. Совсем зарапортовался. Мне пора в офис, до свидания. Спасибо за кофеек и печенье.

Я проводила ее до двери, живо оделась и помчалась в гараж.

Глава двадцать восьмая

Не успела я выехать на проспект, как позвонил Костин с вопросом:

– Ты где?

– Еду к Надежде Арниковой, – напомнила я, – Константин Львович вчера договорился с ней о встрече. Мы с Энтиным у ее дома встречаемся.

– Жираф существует, – сообщил Володя.

– Ты только сейчас это узнал? – развеселилась я. – Живет в Африке, у него длинная шея…

– Я про человека, – перебил меня приятель. – Вчера Арина Борисовна сказала, что Ирина боялась Жирафа. Навряд ли она опасалась млекопитающего, да и по телефону оно звонить не умеет. Возможно, это кличка, которая родилась от фамилии. Я велел Николаше поискать, и он нашел. Жираффэ Леон Вальтерович.

– Странная фамилия, – заметила я.

– Поговорить с этим Леоном не удастся, – объяснял далее Володя, – он умер. Своей смертью, от глубокой старости. По профессии он хирург с безупречной репутацией. У него есть единственный сын, он пошел по стопам отца. Марк Леонович Жираффэ. Леон Вальтерович в начале девяностых основал одну из первых частных клиник. Сын ею руководил, о нем в соцсетях нет ни одного дурного слова, только хвалебные комментарии: «Золотые руки», «Спасает безнадежных больных», «Не берет ни деньги, ни подарки». Активный противник грудных имплантов, увеличения губ, блефаропластики и всего такого прочего. «Под нож хирурга идут только по жизненным показаниям» – эти слова он постоянно во всех своих аккаунтах писал. Но! Марк уже несколько лет инвалид, у него случился инсульт. Детей у него нет.

– Ну и почему Ирина могла бояться доктора? – удивилась я.

– Может, она ему задолжала? – предположил Костин.

Я затормозила на повороте.

– Врач не тот человек, кого мы ищем, он парализован. Вероятно, Жираффэ вовсе не Жираф. Это прозвище.

– Николаша не нашел никого с такой кличкой, – возразил Вова.

– Почему вы решили, что он из криминальной среды? – удивилась я. – Что, если у него рост два с половиной метра? И парня так в школе прозвали. Или он всегда носит желто-коричневый пиджак, смахивает на обитателя просторов Африки? Или зоолог, который работает с длинношеими животными?