Жюль Верн

Жюль Верн подошел к своему большому глобусу в библиотеке и стал рассматривать на нем очертания России. Какая в самом деле огромная страна!.. Он циркулем смерил Англию и поставил его ножки так, что одно острие коснулось приблизительно того места, где Одесса, а другое, перешагнув Крым и Кавказ, близко подошло к Каспийскому морю. Жюль Верн сравнил свою Францию с величиной России, - его родина легко поместилась на всем том пространстве, которое носило официальное название Малороссии. Он отыскал на глобусе Сибирь. Игра с отмериванием и сравнением увлекла его. Он захватил ножками циркуля от Бреста до Винницы включительно и отложил это расстояние на пространстве Сибири от Омска.

- Экая необъятность! - восхищенно произнес Жюль Верн. - И вот эта необъятность приглашает меня в гости! Корманвиль пишет мне из Приамурья...

Он отошел от глобуса. Правый глаз, утомленный пристальным разглядыванием, обильно слезился. Левым он несколько секунд ничего не видел, а когда коснулся его платком, острая боль ветвистой молнией пробежала по мозгу и сухим фейерверком рассыпалась по всему телу. Жюль Верн поспешил к дивану, на ходу тряхнув звонок и громко крикнув: "Онорина!" Вошла жена. Она спросила:

- Что случилось?

Ее муж молчал, лицо он закрыл широкой ладонью. Онорина в испуге опустилась на колени перед мужем, охватила его голову руками, приподняла ее. Онорине казалось, что ее старый Жюль умирает. Он и сам догадался, о чем подумала его подруга, и, желая утешить ее, понимая в то же время, что обязан сказать правду, спокойно произнес:

- Жив, старушка, но мой левый глаз вдруг выкинул нехорошую шутку!..

- Я позову врача, - Онорина поднялась с пола и шагнула к двери. - Я пошлю в Париж...

- Не надо, - сказал Жюль Верн. - Просто - маленькое переутомление, перерасход, - пошутил он. - А врачи... вряд ли они увидят больше моего. И что могут врачи? Я счастлив, дорогая моя старушка, - он сел на диван и притянул к себе Онорину. - Я неправдоподобно счастлив! Меня знают и любят. У меня есть ты. На конторке лежит рукопись нового романа. Я его напишу. О, я напишу еще много романов! Меня зовут в Россию. Как фамилия этого человека, мне не выговорить, - ну вспомни! Помоги!

- Какого человека? - спросила Онорина. Ей показалось, что ее муж бредит.

-Того, который прислал мне приглашение от русского журнала. Такая странная фамилия. Бо... Бо... Сейчас вспомню, я уже зацепился за корешок. Бо...

- Боборыкин, - сказала Онорина.

- Странные эти русские, - придумать такую фамилию, длинную и трудную!

- Но ведь у тебя есть Бомбарнак!

- И будет еще великое множество самых невероятных имен и фамилий, сказал Жюль Верн. - Не выпить ли нам по рюмочке вина?

Онорина всплеснула руками:

- Вина! Ты хочешь себя убить!

- Все вредно для того, кто ничего не делает, - сказал Жюль Верн. Ничто не вредно для того, кто трудится. А кто трудится, тот живет.

Онорина пригласила местного окулиста Курси. Он осмотрел глаз здоровый и глаз больной, сказал что-то похвальное по адресу здорового глаза и побранил глаз больной, потом прописал какие-то капли и запретил Жюлю Верну читать книги и писать романы.

- А если я буду писать книги и читать романы? - посмеиваясь в бороду, спросил Жюль Верн.

Курси ответил, что и этого нельзя.

- Как жаль, - вздохнул Жюль Верн. - А я начал писать специально для ваших внуков. Слушайте, дорогой Курси: воды Средиземного моря заливают пески Сахары и орошают пустыню. Аппарат тяжелее воздуха поднимается под облака. ..

- Говорите тише, не волнуйтесь, - заметил Курси. - Вам нельзя волноваться. Вам надо лежать с закрытыми глазами и...

- И думать? - смеясь спросил Жюль Верн. - Благодарю вас, от всего сердца благодарю вас! Я буду лежать и сочинять новые романы!

В истории болезни, заведенной Курси для потомства, сказано было: "Диабет косвенно повлиял на зрение. И августа 1896 года Жюль Верн ослеп на левый глаз. На восемь десятых потеряно зрение правым глазом. Больной чувствует себя превосходно. Аппетит хороший. Работоспособность изумительная: каждое утро десять - двенадцать страниц. Строка чуть кривит, но это вполне естественно и понятно..."

... Дама в темно-лиловом платье приехала в открытой коляске рано утром. Жюль Верн еще спал. На вопрос слуги, что угодно мадам, приехавшая опустила частую, темную вуаль и ответила, что ей ничего не угодно до тех пор, пока месье Верн не пожелает видеть ее, а кто она такая, это никого не должно интересовать.

- Пройдите в гостиную, мадам, - сказал слуга. Дама взяла его под руку. Мелкими шажками, спотыкаясь о неровности дорожки перед домом, левой рукой приподнимая шумящую шелковую юбку, дама поднялась по ступенькам парадного входа, вошла в вестибюль, остановилась и, тяжело дыша, произнесла:

- Я так устала! ..

- Гостиная рядом, мадам, - поклонился слуга и открыл дверь в маленькое, все в зеркалах и красном бархате, зальце. Дама переступила порог и сразу же опустилась в глубокое кресло.

- Как прикажете доложить о вас?