Жюль Верн

- Да, мой друг, - мы пока что приготовляем горшки для обжига. Мы еще слепо слушаемся заказчика. Надо, чтобы они писали под нашу диктовку. Чтобы они плясали под нашу дудку.

-Уходи, Иньяр, ты мне мешаешь обжигать мой горшок, - сказал Жюль. Сядь за рояль и побренчи что-нибудь веселое, - я начинаю прямо с сумасшедшего. Новый рассказ назывался "Путешествие на воздушном шаре". Первые две страницы посвящались истории воздухоплавания, на страницах третьей, четвертой, пятой и шестой читателю преподносились захватывающие приключения воздухоплавателя, потерявшего рассудок под облаками; на седьмой и восьмой страницах Жюль развязал сюжетный узел и закончил рассказ описанием местности, схожей с пейзажем Альп.

Пьеру Шевалье рассказ понравился.

- В субботу вы можете получить...

- Сто франков, - торопливо вставил Жюль. -- Кажется, именно эту цифру вы и хотели назвать, дорогой земляк?

Редактор промолчал. Однако в субботу Жюль получил только восемьдесят франков. Рассказ "Путешествие на воздушном шаре" появился на страницах журнала спустя две недели. Жюль прочел его вслух, и он ему не понравился,-не потому, что сумасшедший был нелеп и даже комичен, но потому, что научная часть рассказа была принесена в жертву традиционно понятой занимательности.

Жюлю уже не нравился и журнал. Видимо, из всех кушаний редактор любил те, которые пожиже и послаще, а цвета розовый и голубой предпочитал всем другим. Он просил Жюля написать еще два-три рассказа "на любовную тему".

-Только поменьше объятий и поцелуев, побольше нежных прикосновений и вздохов! Мой вкус терпит урон от таких рассказов, но наш журнал читают солидные папаши и мамаши, мы обязаны быть нравственными людьми. Напишите о том, как приятна прогулка с любимой, как чисты ее молитвы перед распятием, когда она ложится в постель рядом со своей матерью, которую ей приходится содержать на свой скромный, но вполне достаточный для безбедного существования заработок.

- Вы шутите? - спросил Жюль.

- Шучу я только дома, - ответил редактор. - Через неделю после того, как будет напечатан такой рассказ, мы получим три сотни писем с просьбой дать в журнале портрет автора. Хотите?

- Розовое и голубое? - рассмеялся Жюль.

- Голубое и розовое, - вы угадали. И тут я разрешаю и химию, и физику, и прочую фармакопею. Наворачивайте сколько угодно.

- За семьдесят пять франков?

- Сто! Сто десять! После того как мы дадим ваш портрет, вы будете получать сто двадцать пять франков.

- А как быть с приключениями?

- Приключения должны быть такие, как в библии, земляк! Чистые, неземные, непорочные.

- Возлюбленная героя может вознестись на небо?

- Может. И вернуться обратно. И рассказать о том, что там, наверху.

- Меня и вас убьют за такой рассказ, - совершенно серьезно заметил Жюль.

- Букетами цветов и восхищенными взглядами, земляк,- уточнил редактор.

Пришло письмо из Нанта, от матери. Мадам Верн прочла рассказ сына "с чувством восхищения и радости". Пьер Верн сделал приписку: "Я тоже читал про корабли и сумасшедшего. Я в тревоге, - здоров ли ты, мой дорогой Жюль?"

Глава десятая

ВСЕ ВЕЛИКОЕ ПРОСТО, НО ОНО ДАЕТСЯ БОЛЬШИМ ТРУДОМ

Прочел рассказы Жюля и Барнаво. Старик расплакался, целуя своего мальчика и поздравляя с успехом.

-Теперь о тебе знает весь мир, - сказал он, всхлипывая. - Все читают и говорят: "Ах, как вкусно, ах, как гениально!" Ты молодец! Ты переплюнешь самого Дюма!

- Не преувеличивай, Барнаво, - печально отозвался Жюль. - Я написал чепуху; ты это и сам хорошо понимаешь. Ты просто любишь меня, и тебе кажется...

- Не кажется, а вижу, что ты прославишься на весь мир. Только доживу ли я до этого дня?.. Пока что тебя читают и хвалят. Придет время, когда будут удивляться и завидовать. Да, я люблю тебя, а настоящая любовь - это... это... дай вспомнить... гипербола! Может быть, мы правы только тогда, когда преувеличиваем, мой мальчик. Вот как это сделал я в тот день, когда ты родился. Как хорошо работала в то время моя голова! И за себя и за мадам Ленорман, ха-ха!..