Жюль Верн

- Не думаете ли вы, - продолжал Жюль, - что интересующей меня книги нет потому, что... как бы это сказать. .. никому в голову не приходит изобразить группу людей, живущих вне воздействия законов... Я дурно выражаю мою мысль, - потому, наверное, что неясно представляю себе людей, вернее, поведение их на такой точке земного шара, где они максимально независимы и свободны. Я, видите ли, юрист, - улыбнулся Жюль и тотчас поправил себя: Почти юрист! А поэтому и говорю о законах. Кроме того, один Робинзон - одна голова, а шесть или семь Робинзонов. .. Необходимо каждому дать какую-нибудь работу, каждый должен что-то уметь делать, и делать хорошо. Один из этих Робинзонов должен быть инженером - непременно! У них нет инструментов? Этот инженер сумеет сделать их. Признайтесь, - хотели бы вы прочесть такую именно книгу?

Библиотекарь снисходительно улыбнулся и сказал, что ему пятьдесят пять лет, что он недостаточно юн для того, чтобы читать такие книги. Жюль охотно согласился, - да, для юношества книга о группе Робинзонов, живущих на необитаемом острове, была бы исключительно ценным подарком, разумным и весьма воспитательным чтением. Что касается читателя взрослого, то разве так нелепо думать, что на сотню сорокалетних всегда найдется десять-двенадцать человек, сохранивших в себе драгоценнейший дар детскости, способности быть по-юношески любопытным ко всем явлениям мира! В качестве примера Жюль указал на себя, - он с удовольствием читает книги, предназначенные для детей.

- Для меня все ново в мире, месье, - сказал Жюль. - Летит бабочка, и я смотрю на нее глазами пятилетнего ребенка. Это плохо? Странно? Наивно? Может быть, - Жюль даже ногою шаркнул перед библиотекарем и поклонился ему. - Но я, простите, уважаю себя за это! Да, уважаю и счастлив! До свидания, месье!

Едва Жюль вышел из помещения библиотеки, как его окликнули. Он обернулся и увидел Иньяра. Шляпа на затылке, трость на плече, идет и насвистывает.

- Поздравь меня! - сказал Иньяр. - Я подписал договор на музыку к водевилю! Одно действие, три танцевальных номера, три арии и дюжина реприз. Помоги мне, напиши два-три куплета!

Жюль ничего не ответил. Он шел, как загипнотизированный, глядя куда-то вдаль.

- Да что с тобой? Можно подумать, что ты блуждаешь на необитаемом острове.

-Угадал, Аристид. Ты проницателен, как Барнаво. О, если бы мне дали год полнейшей свободы! Двенадцать месяцев независимости - что хочу, то и делаю! К черту водезили, пьесы, арии и куплеты! Ах, Аристид, Аристид, завидую тебе, - ты не тщеславен, не самолюбив и, кажется...

Жюль хотел сказать: "Кажется, не способен на что-нибудь настоящее..." но удержался: он любил своего друга и искренне был привязан к нему. Никому неведомо, о чем мечтает этот человек, - может быть, и у него есть свой необитаемый остров, только бедный Иньяр не знает дороги к нему.. . Жюль тоже не знает пути к примечтавшемуся своему острову. Да и существует ли он? Есть ли еще на свете необитаемые острова?..

- А если нет, - нужно выдумать их! - воскликнул Жюль.

-Ты что? - спросил Иньяр. - Если ты думаешь, что твое восклицание годится в качестве первой строчки куплета, то весьма ошибаешься. Куплет должен быть легким, острым, - вот слушай, я насвищу.

- Оставьте, мэтр, я кое-что смыслю в той гигантской работе, которая сушит ваш мозг, - сказал Жюль. - Лучше обратите внимание на даму в зеленой шляпе, нетерпеливо постукивающую каблучком, - видите? По-моему, она ждет вас, сударь, вы опоздали, вам здорово влетит.

- Дама в зеленой шляпе? - Иньяр посмотрел по сторонам. - Ах, вот эта! Ты ошибся, - это не дама, это всего лишь Валентина Вижу, натурщица Гаварни!

-Торопись, Аристид! И не надо насвистывать, - мне надоели эти мотивы!

- Все же, мой друг, приготовь к вечеру дюжину куплетов, - попросил Иньяр. - Папаша Кубэ хорошо платит, - ну что тебе стоит!

- Ах, Аристид, если бы ты только знал, что это мне стоит! - со вздохом произнес Жюль.

И было в этих словах так много тоски, боли и отчаяния, что Иньяр на минуту задержал свою руку в руке Жюля, а потом долго глядел ему вслед, помахивая тростью и не обращая внимания на мадемуазель Вижу.

Глава двенадцатая

БУДНИ

Пьер Шевалье сказал Жюлю:

- Почти ежедневно происходят железнодорожные катастрофы у нас и за границей, в особенности в Америке Англии, реже в Германии: немцы аккуратный народ! Дальше: ежедневно у нас, в Париже, убивают людей, в Сену бросаются безработные и обманутые в любви. Мальчишки, начитавшись Купера, покидают родительский дом и бегут в пампасы и прерии. Этих путешественников настигают обычно в Гавре. Очень немногим удается переплыть океан или хотя бы Ла-Манш. Дальше: ежедневно горят дома на окраинах Парижа, в огне погибают драгоценности и документы...

- Вы забыли о людях, - прервал Жюль.

- Из людей, погибших в огне, не выжмешь и страницы, - кинул Пьер Шевалье. - Сгоревшие документы - готовый сюжет, богатейшая фабула! Дальше: каждое утро в Париже находят не меньше десятка подкинутых младенцев обоего пола. В Париже влюбляются, любят, расстаются на неделю и навсегда, проливают потоки слез от горя и радости. ..