Жизнь адмирала Нахимова

- Хочу доложить: ахтерштевень углубился на пятнадцать футов шесть дюймов, форштевень на одиннадцать футов два дюйма. Балласт в порядке. За поступлением воды установлено наблюдение.

- Так, значит, можно писать рапорт о благополучном спуске...

Были все основания рассчитывать, что до зимы "Палладу" вооружат в Кронштадте. Ради этой цели и пребывал все лето Павел Степанович в лихорадке труда. Но адмиралтейское начальство после спуска отнюдь не спешило. Высочайшее благоволение объявлено, а камели для вывода фрегата из Невы оказались нужны сначала под транспорт "Виндаву". И, покуда их доставляли обратно к верфи, наступила ранняя зима.

По реке идет сало, льдины запирают мелководный бар, и надобно корпус ставить на зимовку.

- И чего ты кипятишься? - удивляется младший брат Сергей. - Радоваться надо, брат, что вместо Кронштадта зиму пробудешь в столице.

- Весьма подлое суждение о службе, Сережа, - взрывается Павел Степанович. - Этак ты учишь гардемаринов своей роты? Мне вверены люди, в большом числе не знакомые с кораблем. Казарма сделает их солдатами. А весною на "Палладе" нужно иметь моряков.

- Да если так случилось! Философия учит в дурном искать хорошее, приспособляться к обстоятельствам.

Тон Сергея примирительный, и сам он полнотелый, круглолицый олицетворенное благодушие.

"В брата Николая пошел", - определяет Нахимов и еще пуще негодует:

- Этакая философия не по мне. И тебе на службе России не след ею руководствоваться. Пропадешь.

- А вот и не пропаду. Гляди - через три-четыре года Горковенко пойдет в отставку, и я стану инспектором классов. Сейчас имею в училище бесплатную комнату с дровами и свечами, а тогда займу квартиру, женюсь на Шурочке... Что?

"Что бы ему в пример иметь Платона, тот без корысти. Собрались в Сергее худые черты себялюбца Николая, а от Платона только любовь к округлости, чтобы без углов, без столкновений шла жизнь".

- Я пойду, - после недолгого молчания произносит Нахимов.

Сергей не понимает мыслей брата. Так же благодушно он предлагает:

- Перебирайся ко мне, Павлуша. Сократишь расходы. Мамаше больше сможешь высылать. И мне легче будет, выкрою на новый мундир.

Уже подвинувшись к выходу, Павел Степанович неожиданно смеется. С ним это случается редко, и тогда он становится не похожим на себя. Так и сейчас: почти сев на пол, залился на высокой ноте, а глаза наполнились слезами. Едва отдышался, топая ногами и взмахивая руками, как утопающий.

- Что ж я смешного сказал? - обиженно спрашивает Сергей. - И хохочешь странно. Будто тебя щекочут.

- Подлинно так. Щекочешь. Очень щекочешь. И как ты умеешь для себя пользу извлекать из всего. Ладно, перееду. К Михаилу и Ершову ближе буду.

На фрегате должно держать часть команды. Следить, чтобы лед не повредил корпуса, не набралась вода выше ординара, да и охранять от расхищения. Зима суровая, а бедноты на Охте много. Люди промышляют казенным лесом, а то просто тащат на топливо. Но условия жизни на недостроенном корабле - в щелистой избенке плотовщиков - тоже скверные, и Нахимов каждую неделю сменяет дежурный наряд. А вся команда хлопотами старшего офицера недурно устроена в Новой Голландии.

Павел Степанович благодарит Завойко и уводит к себе. Его занимают вопросы:

- Чему можно без фрегата обучить для службы на фрегате?

- Что за зиму наши матросы должны изрядно узнать?

Не торопясь Нахимов перечисляет: во дворе поставить мачтовое дерево со снастью, чтобы матросы лазали и в снег и при ветре. Офицерам сделать чертежи внутренностей фрегата, такелажа и парусов, и по ним знакомить команду. Боцманам с квартирмейстерами обучать плетению матов, кранцев и тросов, вязанию узлов, кройке и шитью парусов. Командирам батарей рассказывать о пушках, заряжании и наводке. Штурману беседовать по карте Балтийского моря о навигации. Изучать также сигналы флажные и фальшфейеры.

- На том и господа офицеры будут совершенствовать знания, и к подчиненным ближе станут.

Завойко одобрительно кивает на все предложения и добавляет:

- Грамоте учить станем?

Павел Степанович, помолчав, предупреждает:

- В расписание только не вводите. А то вспомнят про ланкастерские школы и в либерализме обвинят. Петербург! Мичманам поясните...

Планы широки, и не все удается без опыта. Но командир и старший офицер "Паллады" со страстью и упорством осуществляют свою программу и находят многих последователей. Сами матросы просят рассказать об устройстве флота царем Петром, о морских сражениях и кругосветных плаваниях, об андреевском флаге, и каждый день находится для всех офицеров дело в казарме экипажа.

И время поэтому бежит, уплотняя недели и месяцы, И еще ускоряют его бег - книги и частые душевные беседы все с тем же Ершовым и с Михаилом Рейнеке.

У Ершова, человека из народа, Павел Степанович черпает знания о жизни простых людей труда и их нуждах. С Рейнеке дружбу укрепляют общий интерес к морским наукам, стремление к преуспеванию родного флота.

- Опять небось адмиралтейский совет держал со своим эстляндцем. И чего нашел в этом сухаре? - нападает Сергей на поздно вернувшегося брата.