Жизнь адмирала Нахимова

Голова идёт кругом от жгучих общественных вопросов. Трагично, что не с кем о них говорить. Невозможно даже на эзоповском наречии беседовать в письмах. Рейнеке Михаил ограничен своими департаментскими интересами гидрографа. Сашеньку Павел Степанович не смеет тревожить. Брат Платон тяжко болен.

С братьями Николаем и Сергеем общего языка нет.

В таком положении человек рад любой работе. Только бы она оставляла меньше досуга для размышлений. За отсутствием дел по флоту Павел Степанович ревниво оберегает своё право флагмана абхазской экспедиции руководить в Новороссийске подъёмом тендера "Струя".

"Струя" стала могилою своего экипажа в январе сорок восьмого года, погубила бора – новороссийский ветер, дующий из норд-остовой четверти. Ещё в конце ноября прошедшего года, когда на той же "Струе" при урагане лопнула судовая цепь и её тащило на берег, Нахимов одновременно распоряжался спасением брига "Аргонавт" и фрегата "Мидия". Он знает бору и опасности её. Но вот понимал ли, что делать, молодой командир "Струи".

Обыкновенно перед борою на горном хребте, обрывающемся к бухте крутыми склонами, показываются клочья облаков. Надо глядеть за ними пристально. Если они отрываются и разносятся, если следом за ними показываются вновь облака, следует ждать урагана. Раньше налетят шквалы, распространяясь в стороны на четыре-пять румбов. Потом к заливу прорывается непрерывный и стремительный поток ледяного воздуха, вздувает воду стеной, сокрушает её, вновь воздвигает и тащит с собою, ломая всё, что встретит на пути. Так было при боре на исходе ноября сорок седьмого года, так повторилось в январе.

Не случилось ли со "Струёй" то, что угрожало "Аргонавту"? Не обледенел ли тендер и не утонул ли под тяжестью намерзшего льда? Чем больше Нахимов расспрашивает моряков, переживших трёхдневную борьбу с ураганом в январе, тем больше склоняется к мысли, что найдёт "Струю" целой.

Капитан 2-го ранга Юрковский, испытанный черноморец, утверждает: брызги превращались в лёд ещё в воздухе, и от густоты ледяных капель меркнул свет. Каждая волна, вскатываясь, стыла на взлёте и оставляла ледяной слой. Двенадцатого января это началось, и всё тринадцатое ураган свирепел. Шхуна "Смелая" спаслась лишь потому, что команда непрерывно сбивала лёд топорами, тесаками, всем абордажным оружием, что имелось на борту.

– Кажется мне, будто на вторую ночь с тендера были сделаны сигнальные вспышки и палили из пушек. Но верного ничего не могу сказать, – добавляет Юрковский. – Мой бриг несло в это время вместе с мёртвыми якорями и побило на мели. А видать было по-настоящему не дальше чем за два шага.

Тендер лежал на сорокафутовой глубине, на течении, и лишь салинг грот-мачты обозначался над водою. Скептики утверждали, что поднять "Струю" не удастся. Ссылались на рапорт контр-адмирала Колтовского, обследовавшего потопленный тендер с водолазами. Но именно сообщения водолазов убеждают Павла Степановича, что здесь любопытный случай для искусной механической работы. Водолазы нашли ахтерштевень повреждённым футах в четырёх от киля, киль отломанным футов на двадцать пять тоже в кормовой части. С левой стороны, на которую лёг киль, оторвано всего несколько обшивных досок. Видимо, всё это случилось от удара при падении тендера на дно.

Вновь и вновь спускались водолазы, и каждый раз новая подробность позволяла Павлу Степановичу составлять картину отчаянной схватки с борою команды тендера. Первый вывод: Леонов сделал всё возможное и потерян отличный мужественный офицер. Так, оказывается, что бушприт вдвинут внутрь, якори вместе с верпами сброшены за борт и носовые орудия перевезены на корму. Следовательно, командир стремился облегчить носовую часть. Затем найдено, что цепи, которыми тендер был связан с мёртвым якорем, расклёпаны сзади брашпиля. Это могло быть предпринято с одной целью – выброситься на берег.

"Что же помешало последнему дерзкому плану?" – спрашивает себя Нахимов. И находит единственный ответ: цепь не удалось освободить от льда. Вероятно, бак целиком обледенел, и брашпиль с цепью и вся палуба бака были одной глыбою льда.

Для подъёма тендера важно, что в нём нет подводной пробоины. Возможно, тендер не станет держаться на воде в полном грузу, но это и не требуется. Можно постепенно облегчить корпус, вытаскивая из него разные тяжести.

Пятнадцать лет назад с такой живостью и усердием Павел Степанович занимался установкой "Паллады" на камели. Он досадует, что дважды приходится покидать место работ для крейсерства вдоль абхазского берега. Все основные технические задачи он решает сам и наглядно изображает в лично составленных чертежах. Сам определяет место постановки килекторов – портовых судов для подъёма тяжестей – "в расстоянии от оконечностей тендера по пятьдесят саженей". Он придирчиво осматривает на килекторах все принадлежности, как только суда приводит на буксире пароход "Бессарабия"; и сам вычисляет максимальную подъёмную силу всех лебёдок.