Жизнь длиною в лето. Книга первая (СИ)

- Саман летом не пропускает жару, а зимой холод. Теперешние блочные дома мигом нагреваются, а у нас глянь-ка, на полу ноги мёрзнут, - баба Аня показала свои ноги, обутые в шерстяные носки.

- От как, эт самое. Да у тебя ноги и на улице мёрзнут, - ввернула баба Лиза, наливая в тарелки борщ. - А ты не стой там истуканом, давай к столу.

Кармель не заставила уговаривать себя дважды, быстро ухватилась за ложку. От тарелки умопомрачительно пахло, оказывается, она зверски проголодалась. Тарелка опустела за пять минут.

- Эт самое. Добавки? - поинтересовалась баба Лиза.

Старушки ели медленно и едва ополовинили борщ.

Кармель покачала головой.

- Тогда наливай чай, вон самовар подоспел, - баба Аня кивнула на маленький столик, на котором стоял пыхтящий самовар.

Кармель налила всем по кружке чаю и решила приступить к расспросам.

- Скажите, а вы родились в этом хуторе?

Баба Аня подула в кружку, вытерла выступивший пот со лба.

- И родились тут, и замуж вышли, и здесь же схоронили всех, поэтому и не перебрались на центральную усадьбу. Старому дереву не прижиться на новом месте.

Кармель заинтересовалась.

- А кто же вам продукты доставляет?

Баба Аня вдруг озорно подмигнула ей.

- Чай думаешь, бабки из ума выжили? А мы всё продумали. Пенсию и самое необходимое Сашка Кузнецов на тракторе привозит, его отец дрова на зиму заготавливает. И им заработок и нам хорошо. Молоко и картошка с овощами свои, много ли старухам надо. Ты задавай свой вопрос.

- Вы знали Катю Серафимову?

Баба Аня задумалась.

- Так сразу и не упомню, но фамилия знакомая.

- Катя умерла в сорок третьем от простуды. Она дружила с Иваном Гордеевым из села Добринки.

- От как, эт самое. Ань, склеротичка ты старая. Помнишь Катьку светловолосая такая, на год старше тебя, они ещё этого Ивана не могли поделить с подругой.

- А ты откуда знаешь такие подробности? - Баба Аня пояснила гостье. - Она даже в юности от парней, как от чумных шарахалась. После войны в деревню мало мужиков вернулось, много вдов и бобылок осталось, но Лизка не расстраивалась, потому как замужества пуще огня боялась. Я в молодости волком выла, рада завалящему мужичонке была, а когда Петра встретила, мужа моего, от счастья чуть не рехнулась.

- Эт самое. Да я боялась. Замуж не хотела, мне и с мамкой хорошо жилось. Видела, как другие мужики баб обижали, зачем мне это.

- Видала? Её раньше было не переубедить, а уж в старости, совсем себя правой считает. Я на три года её старше и в юности не обращала на эту забитую дурёху внимания. Это потом, когда умерла её мать и Лиза прибежала к нам безъязыкой, поняла: она до сумасшествия боится любых перемен. Ну и взяла её под крылышко. Так и живём с тех пор, благо соседи.

Кармель попыталась вернуть бабушек на интересующую её тему.

- Так что насчёт Кати.

- Эт самое, я от мамы слышала, она дружила с матерью Кати, а так-то я с Гордеевой почти не знакома, она же сильно старше меня была: года на четыре. Помню ещё, когда Катю хоронили, жуткий мороз стоял, мама чуть не задубела на кладбище.

Баба Аня поднялась и стала доставать из комода коробки.

- Щас поищем. Помнится мне, Катя бригадиром в нашем звене была, может снимок сохранился.

На стол легли два пожелтевших от старости фотоальбома. Обе бабульки нацепили очки и начали перебирать ломкие хрупкие снимки.

- Есть! Вот она Катя, - баба Аня ткнула в еле различимое лицо одной из девушек на общем фото.

Кармель взяла снимок и подошла к окну. Явно высокого роста, крупная, сильная, красивая девушка стояла, обняв за плечи подруг. Эта со снимка совсем не походила на призрака с кладбища, разве что общее сходство. Кармель представила её похудевшей, без улыбки. Определённо это она ругала за сорванные ирисы.

- Можно, я возьму фото? Обещаю, верну. - И подумала:"Вдруг пригодится для розысков Ивана".

- Да бери. Скоро и эти снимки, и всё это, - баба Аня обвела хату рукой, - прахом пойдёт, после нашей смерти. Кому хламьё и развалюхи нужны. Мы уйдём, и настанет конец Благодатному. - Она вздохнула. - Хотя хутору давно кранты, а мы лишь цепляемся за прошлое. Ты молодая, тебе не понять, как больно наблюдать умирание прежде людной деревни. Будто по живому режут. Нас тоже уговаривали переехать в райцентр. А вот вам. - Старушка скрутила фигу. - Тут я сама себе хозяйка, а в стардоме мне указывать будут, когда спать и что есть.

- А вы не боитесь, если что и помочь некому. "Скорая" сюда не доберётся, - заволновалась Кармель, ей стало жаль старушек.

- А чего бояться? Всё одно. Мы давно сами себе врачи, вот только Лиза панически боится остаться одной. Я ей говорю, переберёшься в Добринку к Ефиму.

Баба Лиза возмущённо заохала:

- Эт самое, типун тебе на язык, Анька.

- А чего, Лизка, не смотри, что ему за девяносто, мужик хоть куда, кряжистый, словно дуб.

Баба Лиза сплюнула с досады. Баба Аня перевела взгляд с сердитой подруги на Кармель.

- А ведь тебе, девка, нужно поговорить с Ефимом, он должен помнить Ивана и Катю. Сходи в Добринку, тут рядом километра полтора не более, до темноты успеешь домой вернуться, а нет, так у нас заночуешь.