Жизнь двенадцати цезарей

Отчасти лично, отчасти с помощью своих полководцев он покорил Кантабрию, Аквитанию, Паннонию, Далмацию со всей Иллирией и, кроме того, Рецию и альпийские народы — винделиков и салассов. Он прекратил и набеги дакийцев, разбив трех их предводителей, командовавших многочисленным войском, и прогнал германцев за реку Альбу. Из них свебы и сигамбры изъявили покорность, и он перевел их в Галлию, отведя им для поселения земли вблизи Рейна. Точно так же он привел к повиновению и другие беспокойные племена. Ни одной войны с каким бы то ни было народом не начинал он без справедливых причин и без необходимости, — настолько чужд был он желанию так или иначе распространить свои владения или увеличить свою военную славу. Напротив, он заставил некоторых варварских вождей поклясться в храме Марса Мстителя, что они будут честно соблюдать мир, которого просят. От некоторых он даже попытался потребовать нового рода заложников, женщин, видя, что они мало заботятся о своих заложниках-мужчинах[102]. Тем не менее он всегда и всем предоставлял право когда угодно требовать возвращения заложников. Самое строгое наказание, которому он чаще других подвергал восстававших против него или с большим коварством возобновлявших войну, состояло в том, что он приказывал продавать военнопленных с условием, чтобы они не служили рабами вблизи своей родины и получали свободу не ранее тридцати лет. Благодаря славе о его военных успехах и умеренности индийцы и скифы, известные только по имени, по собственному побуждению отправили послов с просьбой быть друзьями его и римского народа. Даже парфяне охотно уступили ему Армению, на которую он заявлял притязания, вернули, по его требованию, знамена, отнятые ими у Марка Красса и Марка Антония, затем дали ему заложников и, в заключение, из многочисленных претендентов на престол признали выбранного Августом[103]

.

Храм Яна-Квирина, который с самого основания города был заперт до Августа только два раза, он значительно скорее запер в третий раз, восстановив мир на море и на суше. С малым триумфом он входил в столицу два раза — по окончании Филиппийской войны и затем после Сицилийской войны[104]. Больших его триумфов было три — далматский, актийский и александрийский, через три дня каждый.

Он потерпел всего два тяжелых и позорных поражения, оба в Германии, от Лоллия[105]

и от Вара. Но поражение от Лоллия было скорее позорно, нежели отличалось численными потерями, тогда как поражение от Вара можно назвать почти гибельным: было уничтожено три легиона с предводителем, легатами и со всеми союзными войсками.

Получив известие об этом, Август приказал расставить по городу караулы — из опасения беспорядков — и продлил срок оставления в должности всем начальствовавшим в провинциях, чтобы люди опытные и знакомые с союзниками удержали их в повиновении. Он дал затем обет устроить торжественные игры в честь Юпитера Подателя Благ и Владыки, если ему удастся поправить государственные дела. То же самое было и в войну с кимбрами и марсами. Говорят, он был так потрясен, что отпустил на несколько месяцев бороду и волосы и не раз бился головой о двери, крича: «Квинтилий Вар, верни мои легионы!», и что день поражения был для него ежегодно днем глубокой печали.

В военном устройстве он сделал много перемен и нововведений, но в некоторых случаях восстановил прежние порядки.

Он был чрезвычайно строг в отношении дисциплины. Даже легатам с трудом давал позволение навещать их жен, и то исключительно в зимние месяцы. Он приказал продать одного римского всадника вместе с его имуществом за то, что тот отрубил большие пальцы двум своим молодым сыновьям, с целью избавить их от военной службы. Но когда заметил, что наказанного хотят приобрести откупщики, велел отдать его своему отпущеннику, чтобы тот увез его в деревню и позволил жить там в качестве свободного человека[106]. Весь десятый легион, который неохотно повиновался ему, Август с позором выгнал со службы. Точно так же он распустил без заслуженных наград другие легионы, в высшей степени грубо требовавшие отставки. Когорты, оставившие свой пост, подвергались децимации[107]

и получали ячменный хлеб. Центурионов, покидавших ряды, он приказал карать смертью, наравне с простыми солдатами. За остальные преступления назначали различные наказания, например, он приказывал ставить виновных на целый день перед палаткой начальника, иногда в одной рубахе, распоясанным, а иногда с саженью[108], и даже заставлял их носить дерн.

По окончании гражданских войн Август и в речах на сходках, и в приказах называл солдат не товарищами, а просто солдатами. Он запретил называть их иначе даже своим детям и пасынкам, командовавшим войсками. По его мнению, первое прозвище было слишком лестно и не соответствовало ни представлению о солдате, ни мирному времени, ни высокому положению его самого и его дома.