Жизнь двенадцати цезарей

Жертва, которую Август приносил под стенами Перузия, оказалась неблагоприятной, и он приказал привести новых жертвенных животных, когда неожиданно напавшие неприятели унесли с собой все принадлежности жертвоприношения. Тогда гадатели единогласно решили, что все опасности и несчастия, грозившие первому жертвователю, должны теперь пасть на тех, в чьем распоряжении находятся жертвы, — и не ошиблись. Накануне морского сражения у берегов Сицилии, во время прогулки Августа по берегу, из моря выскочила рыба и упала к его ногам. Когда он готовился вступить в сражение при Акции, ему попался навстречу осленок с погонщиком. Погонщика звали Евтихом, осленка — Никоном[184]. Медные статуи обоих победитель — Август — приказал поставить в храме, выстроенном им на месте своего лагеря.

Смерть его, о которой я намерен говорить, была заранее возвещена вполне ясными знамениями, как и причисление его к богам после смерти. Когда он приносил, при громадном стечении народа, очистительную жертву на Марсовом поле, над ним несколько раз пролетал орел, который сел затем на соседний храм, на первую букву имени Агриппы. Заметив это, Август приказал обеты, которые обыкновенно исполняют в ближайшее пятилетие, произнести своему товарищу, Тиберию. Они были уже записаны, но Август тем не менее отказался давать обеты, исполнить которые был не в состоянии. Около этого времени ударом молнии была расплавлена первая буква имени в надписи на его статуе. Ему объявили, что он проживет после этого только сто дней, — буква «c» означает «сто» — и будет причислен к богам, так «aesar» — сохранившиеся буквы в слове Caesar значат, по-этрусски, «бог». Когда он, посылая Тиберия в Иллирию, хотел проводить его до Беневента, несколько человек не позволяли ему исполнить это намерение, удерживали его, прося рассмотреть одно дело за другим. Тогда он вскричал, что больше не намерен оставаться в Риме, если б даже все удерживало его… Впоследствии и в этих словах увидели предзнаменование.

Август отправился в путь и доехал до Астуры[185]. Оттуда он отбыл, желая воспользоваться попутным ветром, против своего обыкновения, до рассвета. Тогда началась его болезнь: он захворал поносом.

Объехав затем берега Кампании и ближайшие острова, он остановился на четыре дня на Капри, желая отдохнуть. Здесь он наслаждался глубоким покоем и полным душевным миром.

Когда он случайно проезжал мимо Путеольского залива, пассажиры и экипаж александрийского корабля, только что кинувшего якорь, в праздничном платье, с венками на головах, воскуряя ладан, желали ему всякого благополучия и осыпали его горячими похвалами. Они, по их словам, были ему обязаны своей жизнью, по его милости могли безопасно плыть по морю, благодаря ему — наслаждаться свободой и благоденствовать… Это привело Августа в такой восторг, что он дал каждому из своей свиты по сорок золотых и всех заставил торжественно поклясться, что данные им деньги они употребят исключительно на покупку александрийских товаров. И в следующие затем дни он одаривал их разными подарками, в их числе тогами и греческими плащами. При этом он требовал, чтобы римляне говорили и одевались по-гречески, греки — по-римски. Он с удовольствием смотрел на гимнастические упражнения греческой молодежи, которой было еще немало на Капри, так как там сохранялись обычаи старины. Для них он приказал даже устроить угощение, где присутствовал лично. Здесь он разрешил самые вольные шутки, вырывание фруктов, овощей и других предметов, бросаемых в народ. Словом, он не оставил без внимания ни один вид увеселений.

Соседний с Капри остров он назвал Анрагополем, потому что некоторые лица его свиты вели там праздную жизнь[186]

. Одного из своих баловней, Мазгабу, он любил в шутку называть ϰτίστης’ом, как бы основателем острова. Заметив из окон столовой, что на могилу этого Мазгабы, который умер годом раньше, пришла огромная толпа с массой факелов, он громко произнес экспромт:

Κτίστου δὲ τύμβον εἰσορῶ πυρούμενον[187].

Обратившись затем к лежавшему против него и ничего не подозревавшему Тразилу, одному из свиты Тиберия, он спросил его, из какого поэта этот стих, по его мнению? Пока тот раздумывал. Август сочинил второй стих:

Ὁρᾷς φάεσσι Μασγάβαν τιμώμενον[188].

Он спросил Тразила об авторе и этого стиха. Тот, в ответ, сказал только, что стихи, чьи бы они ни были, превосходны. Тогда Август громко расхохотался и разразился целым рядом шуток.

Вскоре он приехал в Неаполь. Хотя и тогда его желудок был слаб и в ходе болезни замечались колебания, он все-таки досмотрел до конца происходившие каждые пять лет в его честь гимнастические состязания и проводил Тиберия до назначенного места. Но на обратном пути его болезнь усилилась, и, наконец, в Ноле он слег в постель. Он приказал вернуть Тиберия с дороги и долго беседовал с ним с глазу на глаз. После того он не занимался больше никакими важными делами.