Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Военные почти все время теряют исключительно на парадах. Во всем прочем решительно нет никакого строго определенного плана. Сегодня приказываю то, что через месяц будет уже отменено. Доводов никаких не допускается, разве уж тогда, когда все зло совершилось. Наконец, чтоб сказать одним словом – благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами: существует только неограниченная власть, которая все творит шиворот-навыворот. Невозможно перечислить все те безрассудства, которые были совершены; прибавьте к этому строгость, лишенную малейшей справедливости, большую долю пристрастия и полнейшую неопытность в делах. Выбор исполнителей основан на фаворитизме; достоинства здесь ни при чем. Одним словом, мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию.

Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены. Вот картина современной России, и судите, насколько должно страдать мое сердце. Я сам, привлеченный ко всем мелочам военной службы, теряя все свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера, решительно не имея никакой возможности отдаться занятию науками, являвшемуся моим любимым занятием, я сам сделался теперь самым несчастным человеком.

Вам уже давно известны мои мысли, клонившиеся к тому, чтобы покинуть свою родину. В настоящее время я не предвижу ни малейшей возможности к приведению их в исполнение, а затем и несчастное положение моего отечества заставило меня придать своим мыслям иное направление. Мне думалось, что если когда-либо придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкой в руках каких-либо безумцев. Это заставило меня передумать о многом, и мне кажется, что это было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законною властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена, и нация имела бы своих представителей. Вот в чем заключается моя мысль.

Я поделился ею с людьми просвещенными, со своей стороны много думавшими об этом. Всего-навсего нас только четверо, а именно Новосильцев, граф Строганов, молодой князь Чарторижский, мой адъютант, выдающийся молодой человек, и я.

Мы намереваемся в настоящее царствование поручить перевести на русский язык столько полезных книг, сколько только окажется возможным, но мы выпустим лишь те из них, печатание которых может быть разрешено, а остальные прибережем для будущего, чтобы таким образом, по мере возможности, положить начало распространению знания и просвещения умов. Но когда же придет и мой черед, тогда нужно будет стараться, само собой разумеется, постепенно образовать народное представительство, которое, должным образом руководимое, составило бы свободную конституцию. После чего моя власть совершенно прекратилась бы, и я, если бы Провидение благословило нашу работу, удалился бы в какой-нибудь уголок и жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества и наслаждаясь им.

Вот каковы мои мысли, мой дорогой друг… Дай только Бог, чтобы мы когда-либо могли достигнуть нашей цели даровать России свободу и предохранить ее от поползновений деспотизма и тирании. Вот мое единственное желание, и я охотно посвящаю все свои труды и всю свою жизнь этой цели, столь дорогой для меня».

1 января 1798 года император Павел I на торжественных празднествах появился «в короне, в суперверсе и в императорской мантии». Этот год был весьма богат на великое множество самых разнообразных событий. Его императорское величество, довольное тем, что барон Аракчеев и великий князь Александр Павлович не покладая рук работают на Отечество, издал приказ, предписывающий наследнику председательствовать в Военном департаменте: «Сие делается за труды его в благодарность».

Павел I, ничего не подозревавший о том, что думает наследник престола, уверенный в преданности его идеям и реформам, 28 января 1798 года торжественно отметил рождение еще одного сына, которого назвали Михаилом, в тот же день он был назначен генерал-фельдцейхмейстером и шефом гвардейского артиллерийского батальона. Многие придворные даже не заметили, что императрица Мария Федоровна, несмотря на природную полноту модно и ярко одетая, всегда аккуратно подтянутая в талии, действительно ждала ребенка. Роды были тяжелыми, врачи посоветовали императору поберечь императрицу от следующей беременности. Павел I задумался. Николай, а потом, через полтора года, Михаил – такого количества наследников, пожалуй, в царской семье и не было.