Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Император знал, что матушка хотела Александра сделать официальным наследником престола. Ну а если что случится с ним сейчас, то сможет ли Александр быть его наследником? Конечно, бывая в Гатчине и вникая в военную службу, Александр мог сказать, что за это время он прошел военное обучение, но… Достаточно ли у него опыта? Великий князь Александр в письме своему другу Алексею Кочубею, а письмо перлюстрировали и передали императору, с горечью писал о невероятно запутанных делах империи. Павел I прочитал: «…При подобных обстоятельствах может ли один человек управлять государством, а тем более бороться со злоупотреблениями в нем? Это не под силу не только человеку, наделенному, подобно мне, средними способностями, но даже и гению, а я придерживаюсь правила, что лучше не делать, чем делать плохо. Мой план – поселиться вместе с женой на берегах Рейна, где я буду мирно жить как частное лицо и находить счастье в обществе друзей и наслаждаясь природой». Как важно иметь такую информацию о собственном сыне, наследнике престола, которого он заставил день и ночь работать на престол!.. Что ж, из него получится хороший полковник, выучивший все экзерциции и команды, а не человек, который готов управлять страной.

Обер-гофмейстер граф Румянцев тоже задавался этим злободневным вопросом. Но ответ легко дал обер-церемониймейстер граф Федор Головкин:

– Вы хорошо, граф, знаете жизнь великого князя Павла Петровича при Екатерине, у него был свой двор, свои придворные, Павловск, Гатчина, он полтора года на всем готовом путешествует по свету, смотрит, наблюдает, высказывает то, что в России не дозволено, живет своей семьей, Мария Федоровна рожает одного за другим то сыновей, то дочерей. А что имеет великий князь Александр Павлович? 500 тысяч рублей в год, а Елизавете Алексеевне положено 150 тысяч рублей. Он имеет свой собственный придворный штат, свой стол, свою конюшню и за все это должен был платить сам. Он – шеф 2-го гвардейского полка, генерал-инспектор, председатель Военного и Морского департаментов, высший начальник Государственной полиции и первоприсутствующий в Сенате. Казалось бы, много власти, а власти нет. Он не может никого ни назначать, ни увольнять, не может подписывать от своего имени без особого разрешения, которое не имеет даже права испрашивать. Питомец и жертва гатчинцев, его или бранят, или вовсе не замечают. А работает, как нынешний полковник, с утра до вечера. Он доходит до изнеможения, а рядом с ним – одна из прекраснейших женщин на свете, цесаревна Елизавета Алексеевна, ждет его внимания, бездетная. Может быть, граф, император вспомнил, как он, полный сил и нетерпения взяться за дело, обижался на свою матушку, отстранившую его от тяжести административного управления… Не знаю, не знаю, но грустно смотреть на наследника престола, который до изнеможения учит параграфы военных уставов и пытается внушить эти параграфы своим подчиненным. Великому князю предстоит занять трон русских самодержцев, а сейчас он представляет собой лишь чучело, посаженное для торжества других и без пользы для себя. Ему пора бы воспользоваться умом, коим он одарен от природы, проявить бы свойственную ему смелость и заняться бы не мелочами военного муштрования, а важнейшими вопросами администрации, что дало бы ему возможность, не нарушая почтительности сына и верности подданного, приобрести значение и заслужить уважение императора. Сколько раз я видел, граф, как император грубо обращался с наследником, а сердце юного великого князя не привыкло к такому обращению, Екатерина II была с ним ласкова, почтительна, ведь всем известно, что именно его она хотела в первую очередь сделать императором. Вот, граф, о чем сейчас должен думать император Павел I, о своем наследнике, о своем семействе.

27 сентября 1797 года великий князь Александр Павлович писал своему учителю Лагарпу:

«Вам известны различные злоупотребления, царившие при покойной императрице. Они лишь увеличивались по мере того, как ее здоровье и силы, нравственные и физические, стали слабеть. Наконец в минувшем ноябре она покончила свое земное поприще. Я не буду распространяться о всеобщей скорби и сожалениях, вызванных ее кончиной и которые, к несчастью, усиливаются теперь ежедневно. Мой отец по вступлении на престол захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им. Все сразу перевернуто вверх дном, и потому беспорядок, господствовавший в делах и без того в слишком сильной степени, лишь увеличился еще более.