Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Только 1 августа 1814 года император Александр объявил Сенату указ: «Снисходя на прошение государственного канцлера графа Н.П. Румянцева, всемилостивейше увольняем его от дел, на него возложенных, с сохранением всех получаемых им ныне окладов».

13 августа граф Николай Румянцев писал графу Аракчееву: «Кой час в. с. нельзя пожаловать ко мне откушать, то я вашего, на пользу службы посвященного времени, сегодняшнего утра тратить не хочу. Вот о чем я желал с вашим сият. объясниться: пожалуйста, доложите государю, что, собираясь на сих днях ехать в Гомель, я испрашиваю себе той милости, чтобы мог Е. В. откланяться, и прошу вас исходатайствовать и дать мне знать день и час, который государю угодно будет на то назначить. Доложите также Е. В., что я воспользуюсь таковым допущением и буду читать докладную записку о сдаче, кому повелит, продолжения работ Обводного около столицы канала, но что чтение таковое не займет более 10 минут. Прошу окончательно вас напомнить Е. И. В. о всеподданнейшей моей просьбе, с коей здесь прилагаю для сведения в. с. копию. Мне очень совестно, что я вас собою так обременяю, но в вас истинно себе почитаю друга и к вам сам привержен до крайности».

Император Александр принял графа Румянцева, высоко оценил его дипломатическую и коммерческую деятельность, пожелал ему успехов в будущей работе, о которой не единожды рассказывал ему граф.

17 августа 1814 года, скорее всего после прощальной встречи с императором, граф Румянцев писал графу Аракчееву: «Спешу принести в. с. искреннейшую благодарность за доставление мне всемилостивейшего рескрипта. Прошу вас, милостивый государь мой, при удобном случае и на досуге, ручаться за ту глубочайшую признательность, с каковою я принял сей знак монаршего ко мне благоволения» (Там же. С. 505).

Вскоре после этого граф Румянцев отбыл из Петербурга в Гомель, где продолжалась его научная работа, где он взял на себя новую заботу – большое строительство различных зданий, согласно давно уже разработанным проектам графа Румянцева.

Император Александр I после длительного отсутствия в столице входил в накопившиеся государственные дела. После того как в Европе склоняли с благодарностью головы при встрече с ним, здесь, в столице, императора многое огорчало. По-прежнему встречали его ласково и оказывали повседневную честь, но вскоре обнаружилось, как плохо эти «верноподданные» служили Отечеству. Дважды в последнее время император Александр прибывал в Петербург: в первый раз его возвращение из Парижа как победителя Наполеона было радостным, он явился, чтобы творить добро и в России, он мечтал идти по стопам Матери Отечества, Великой Екатерины, а во второе возвращение императора из Парижа его было не узнать: «Прошло немного дней, и… то, в чем был уверен Александр, оказалось мечтою, – писал М. Богданович. – Властители, утвержденные им на поколебленных престолах, едва было не восстали против него заодно с побежденною Францией; народы, избавленные им от лежащего на них ига, требовали исполнения обещаний, данных в роковое время борьбы с Наполеоном; из среды восстановленного им польского народа раздавался ропот неудовольствия; в России говорили с завистью о правах, дарованных мятежным полякам, и с беспокойством – о намерениях Государя расширить пределы буйной Польши. Так на ясном небе являются едва заметные облака – предвестники бурей. Александр, недовольный всем, что окружало его, более и более удалялся от людей, более и более недоверял им. Обычная безмятежность его характера уступила место гневным порывам. Он сделался несравненно более взыскательным в отношении к военной дисциплине; запрещено было офицерам носить гражданское платье и приказано обращать внимание на строжайшее соблюдение установленной формы в одежде. Вместе с тем были приняты меры к искоренению злоупотреблений, вкравшихся во все части государственного управления. Статс-секретарь Молчанов, распоряжавшийся важнейшими делами в течение нескольких лет, был отставлен и предан суду. Наряжена следственная комиссия для рассмотрения действий управляющего военным министерством князя Алексея Ивановича Горчакова, который тогда же был уволен от должности. Самбургский, Приклонский и другие чиновники военного ведомства отданы под суд и рассажены по разным гауптвахтам. Само собою разумеется, что эти примеры столь же строгих, сколько и справедливых взысканий не могли водворить вдруг ни бескорыстия в чиновниках, ни правды в судах. Надлежало бы усугубить надзор за исполнением законов. Такие вседневные заботы, при всей своей важности, не могли привлечь на себя исключительно внимание монарха, решителя судеб Европы. Принимая живое участие в делах внешней политики, Александр, мало-помалу, вверил все распоряжения по внутренней администрации человеку бескорыстному, но грубому и суровому – графу Аракчееву, который сделался первым, или, лучше сказать, единственным министром» (Богданович. СПб., 1871. Т. 5. С. 119–120).