Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Но приехав в Петербург на несколько недель, император вскоре отправится в Вену, где 20 октября 1814 года откроется Венский конгресс, куда съедутся все победители и побежденные.

По дороге в Австрию император Александр заехал в поместье польских князей Чарторижских, запомнилась его фраза:

– Ночью я уеду, я должен мчаться, точно курьер. Но твердо хочу вам напомнить, что у Польши три врага: Пруссия, Австрия и Россия, и один друг – это я!

По дороге император Александр заезжает за королем Пруссии, и 25 сентября они, прибыв в Вену, останавливаются в императорском дворце Ховбург. Предстоял дележ европейского имущества. Биографы и историки не упустили возможности рассказать о зловредности замыслов и планов собравшихся на конгресс. Ничего не подозревающий об этом император Александр сделал наброски выступления на французском языке:

«России – герцогство Варшавское. В крайнем случае соглашусь уступить Пруссии Познань до линии, проведенной от Торна до Пейзерна и оттуда по реке Просне до границы Силезии и от Кульмского округа до Древенца, за исключением Торнского округа. И это должно быть всем понятно, исходя из итогов войны. Будет только справедливо вознаградить моих подданных за все принесенные ими жертвы и навсегда оградить их от нового вторжения, обезопасив границы». Нет, это не аннексия Польши, размышлял император, он хочет, чтобы Пруссия и Австрия отдала Польше захваченные по разделу территории, та стала бы самостоятельным государством. В Польше говорят, что русский император может стать и польским королем. Он согласен. Две славянских страны под одним скипетром, разве это не разумно? Австрия получит север Италии, Венецию, Тироль, Далмацию, а Пруссия получит остатки Саксонии… Но император Александр и не предполагал, как за это краткое время, что он был в Петербурге, изменились люди.

Европу не узнать, она словно вновь стала похожа на огромную феодальную страну чуть ли не во главе с устаревшим по всем статьям Людовиком ХVIII. Император Александр и раньше замечал, что Людовик ХVIII, едва взгромоздившись на королевский трон, самодовольно заявлял, что он в кругу коронованных особ – первое по важности лицо. Талейран, став у Бурбонов министром иностранных дел, хорошо знал, что Бурбоны «ничего не забыли и ничему не научились», на смену феодально-дворянской монархии пришла пора торгово-промышленного капитализма, а Бурбоны надеялись сохранить порядки Людовика ХV. Но Талейрану нужны были деньги, которые обеспечат ему будущее. И он брал деньги у всех, кто хоть в малейшей степени зависел от него. Император Александр доверил вести дела графу Нессельроде, который тут же договорился с Талейраном о сдаче Парижа. Бурбоны вошли в Париж с белым знаменем, знаменем старого режима. Наполеон отрекся от престола в пользу своего трехлетнего сына, а жену, Марию-Луизу, дочь австрийского императора, назвал регентшей при сыне. Текст отречения Наполеона привезли в Париж Арман де Коленкур, маршалы Ней и Макдональд. Передали документы императору Александру, которому понравилась эта комбинация. Но Талейран с помощью графа Нессельроде уговорил императора России передать власть Бурбонам, которые не нравились ни Талейрану, ни Александру I. Почему он, Александр I, победитель Наполеона, послушался прожженного политикана и допустил ошибку, о которой сейчас сожалеет?