Жизнь на продажу

Поднялся ветер, под порывами которого закачалась сакура, росшая по ту сторону ограды. Грузовичок стоял как раз под сакурой. Водитель вышел из машины и с безразличным видом разглядывал цветущее дерево. Голубое небо туманила желтоватая дымка. По верху ограды куда-то пробиралась кошка. Она вспрыгнула на чёрную ветку сакуры и, раскачавшись на ветру, как медуза на волнах, соскочила вниз и убежала.

День, такой странный и ясный, перевалил за экватор. Весенний день, ассоциирующийся с пустым и полным света пространством, когда что-то непомерно большое отодвинулось куда-то в сторону.

Ханио только задумал дать себе передышку, и вот пожалуйста — опять втянулся в какую-то мутную ситуацию. Мир — это неправильная кривая, которую никакой математикой не опишешь. А земной шар, скорее всего, и не шар вовсе. Земная поверхность то искривляется и выгибается внутрь, то в следующий миг вдруг вздыбливается и образует стену из отвесных скал.

Сказать, что жизнь не имеет смысла, легко. Но сколько требуется энергии для бессмысленной жизни! Это снова и снова поражало Ханио.

Риелторша потрясла Рэйко за плечо:

— Эй! Вот молодой человек хочет снять ваш флигель. Молодой, холостой, как раз то, что ты хочешь. Идеальный вариант. Надо бы ему показать жильё. Прямо сейчас.

Рэйко открыла глаза и посмотрела на Ханио. При этом голова её по-прежнему была откинута на спинку стула. Изо рта стекала тонкая струйка слюны. При взгляде на неё Ханио стало противно, хотя было в этом зрелище и что-то эротическое.

Рэйко с трудом поднялась на ноги.

— Наконец-то! Долго искали. Почему не вижу радости? Не надо злиться, — говорила она, обнимая риелторшу с показным воодушевлением: невыразительный, лишённый капли эмоций голос не соответствовал словам.

— Понимаете меня теперь? Это же невозможно. То она жилы из людей тянет, то совсем как ребёнок, — говорила риелторша, обращаясь к Ханио. На её лицо вернулась деловая улыбка.

36

Рэйко распорядилась, чтобы водитель сгрузил все вещи Ханио у задних ворот, откуда было ближе всего до флигеля. Потом схватила Ханио за руку и повела по выложенной камнями дорожке.

Они прошли через заросший сад к главному дому, где на веранде в плетёных креслах напротив друг друга сидела пожилая пара. Трудно было поверить, что совсем рядом проходит 7-е окружное шоссе с непрерывным потоком машин.

— Ах, Рэйко! Хорошо, что ты пришла.

— Вот, жильца привела.

— Замечательно! Проходите, молодой человек! Правда, у нас тут такой беспорядок.

Женщина, невысокая и элегантная, вежливо поприветствовала Ханио. Сидевший рядом седовласый мужчина, одетый в кимоно, как и его жена, тоже благородной наружности, с улыбкой представился:

— Рад познакомиться. Курамото.

Ханио провели в гостиную, посадили как почётного гостя и подали чай. Оказали приём по старым канонам вежливости.

Гостиная была обставлена по высшему разряду. В большущем шкафу сандалового дерева стояла курительница для благовоний и фигурка попугая, вырезанная из какого-то ценного камня. В стенной нише висело какэмоно[18] с изображением Момотаро[19] и каллиграфической надписью.

— У нашей дочери проблемы с воспитанием. Вы уж на неё не сердитесь, — сказал муж.

А жена продолжила:

— Не без недостатков, конечно, но она очень добрая девочка. Настоящий ангел. Простая, наивная… Ей тяжело в этом мире с такой чистой душой, вот и дошло до снотворных таблеток. Как их? Гимена?

— Гименал,[20] мама! — поправила её Рэйко. Видно было, что эта тема ей неприятна. Мать говорила о дочери не как о взрослой, почти тридцатилетней женщине, а как о девчонке двенадцати-тринадцати лет.

— Ну да. А ещё она принимает это… как его… на «л» начинается.

— ЛСД, мама!

— Ага! Значит, всё-таки на «л»? Пусть так. Странное какое название. Сейчас молодёжь от этой ЛСД прямо с ума сходит. Выпьет и весь вечер гуляет по Синдзюку. Там все прекрасного принца хотят встретить. Да, Рэйко?

— Ну хватит уже, мама!

Но мать не унималась:

— Она у нас гордая, не то что другие дети. К жизни относится серьёзно. Такой характер. До всего ей дело. Старики не должны давить на молодых, уничтожать в зародыше, что им в голову придёт. И дочь хочется побаловать немножко. Ну вот, я всё про дочь да про дочь. Но у неё доброе сердце, и, если она столько сил потратила, чтобы перестроить наш флигель, и твёрдо решила, что в нём должен поселиться человек, с её точки зрения идеальный, какие у нас могли быть возражения? И вот появились вы. Какое счастье для Рэйко! Вас прямо бог послал. Ну же, Рэйко! Может, покажешь молодому человеку флигель?

— Да, конечно.

Рэйко так сильно потянула Ханио за мизинец, что он даже пошатнулся.

Весеннее солнце щедро заливало сад своим светом, легко пробивавшимся сквозь ветви деревьев, которые только начинали покрываться листвой. Рэйко и Ханио миновали заросли кустарника, в которых пятнами выделялись распустившиеся цветы камелии, и подошли к флигелю. Рэйко с шумом раскрыла раздвижные ставни.