Жизнь на продажу

Тёплый майский воздух смешивался с запахами ехавших в вагоне людей, напомнив Ханио почти забытый тяжёлый дух тесного человеческого жилья. Жить ему хотелось. Тут сомнений быть не могло. Но хватит ли у человека, однажды вырвавшегося из тисков общества, мужества вернуться в эту зловонную клоаку? В обществе всё идёт гладко именно потому, что люди не обращают внимания на то, как они пахнут. Вонючие носки студента, которые он не стирал неделю, сладко-удушливый запах подмышек школьницы, разбавленный унылым ароматом девичьей непорочности, отставник, от которого несло сажей, как от трубочиста… Собственные запахи людей нисколько не смущают. Ханио хотелось верить, что он человек, от которого пахнет отсутствием смыслов, хотя он и не был в этом уверен.

Ханио купил билет до конечной станции — Ханио,[23] так что сойти мог где угодно, но ему снова показалось, что за ним следят. А что, если, когда поезд будет подходить к станции, резко рвануть к выходу? Сделать вид, что он собирается соскочить? Может, кто-то бросится за ним? Ханио решил проверить свою гипотезу и метнулся к дверям вагона за несколько секунд до того, как поезд должен был тронуться.

Но у самого выхода он остановился, невольно преградив дорогу тощему гражданину с жиденькой бородкой, поспешившему вместе с ним к выходу, и тот не успел сойти — двери захлопнулись перед самым его носом. Всю дорогу до следующей станции он бросал на Ханио недобрые взгляды. Ханио, конечно, оконфузился, но в душе был рад, что гражданин смотрит на него как на врага.

В Ханио все прибывшие пассажиры разошлись в разные стороны, и Ханио, вздохнув с облегчением, вышел на пустую пристанционную площадь. В глаза бросился большой щит со схемой пешеходных маршрутов по окрестностям, но он так устал, что о прогулках и думать не хотелось.

Прямо напротив станции находился обшарпанный рёкан.[24] Стоило прилично одетому Ханио остановиться у входа, как оттуда появился человек и пригласил его войти.

Ханио поселили на втором этаже. Войдя в номер, он отворил круглое окно и до самого вечера глядел на небо. Ханио — ничем не выделяющийся, заурядный городок. С приближением вечера голубое небо тихо поблекло. Ханио вдруг заметил паука, спускавшегося перед ним с карниза. Насекомое повисло на серебристой паутине прямо перед глазами Ханио.

Паук был крошечный. С конца паутины, похожей на нить шелковичного червя, свешивалось что-то вроде чёрного клочка пряжи, скатанного в шарик. Зрелище не из приятных, но Ханио почему-то не мог оторвать от него глаз. А паучок тем временем принялся раскачиваться на своей паутине туда-сюда, будто хотел продемонстрировать, на какие номера он способен.

«Позабавить меня решил», — рассеянно подумал Ханио.

Между тем амплитуда колебаний паука становилась всё больше, а он сам быстро рос на глазах, превращаясь во что-то другое. Теперь это уже был не паук, а острый топор. Паутинка трансформировалась в сверкавшую серебром толстую верёвку. Топор, отбрасывая белые отблески, со свистом рассекал воздух, целя прямо в Ханио.

Прикрыв лицо руками, он откинулся навзничь на татами. Присмотревшись, обнаружил, что паук исчез; в круглом окне, как раз посередине, плавала молодая луна. Возможно, он ошибся и принял её за лезвие топора.

«Они мне уже в башку лезут», — подумал Ханио и, вспомнив о болезни, о которой всё время говорила Рэйко, вздрогнул от страха.

50

Но после этого видения ничего не случилось.

Ханио несколько раз выходил из рёкана, чтобы ознакомиться с окрестностями, но не обнаружил ничего, что заслуживало бы внимания. Мастерская по изготовлению лоханей для купания, лавка дешёвых сластей и другие заведения в том же роде, украшенные нависающими карнизами, выходили на широкую улицу, прелесть которой исчезла после проведённой в районе серьёзной реконструкции. Рядами тянулись обнесённые оградами непримечательные жилые дома. Казалось, в городке живут люди, лишённые всякой энергии. Однако Ханио это нисколько не раздражало, даже, напротив, успокаивало.

Как-то вечером, прогуливаясь по одному из таких неинтересных, безлюдных районов, он подходил к небольшому железнодорожному переезду. Вдруг навстречу ему вылетел грузовик.

Он казался угрожающе огромным. Ханио смотрел на него с благоговейным трепетом — контуры машины, чётко вырисовывавшиеся на фоне пыльного вечернего неба, вдруг напомнили ему огромный шлем, который носили воины из племён варваров.

Грузовик перескочил железнодорожный путь и помчался прямо на него, стоявшего на пустой широкой улице. «Как в страшном сне», — подумал Ханио и, отскочив в сторону, перебежал на другую сторону улицы. Грузовик повернул за ним. Поблизости не было видно ни лавки, ни магазинчика, чтобы укрыться. Только невыразительные ограды и бедные деревянные заборы. В какую бы сторону Ханио ни кидался — вправо или влево, грузовик следовал за ним, как бы в шутку решив поохотиться за человеком. Различить лицо водителя он не мог — в лобовом стекле отражались плывущие по небу облака, они словно заклеили его.