Жизнь Пифагора

Итак, проводя испытание, первое, на что обращал внимание Пифагор, это могут ли поступающие в учение воздерживаться от слов (ибо именно этим термином он пользовался), и наблюдал, способны ли учащиеся молчать и хранить в тайне то, что услышат, затем, скромны ли они: он больше ценил умение молчать, чем говорить. Наблюдал и за всем другим в их поведении: не являются ли они необузданными в страсти и желании, и всегда внимательно смотрел, как они проявляют себя в гневе или охваченные каким-нибудь стремлением, склонны ли к ссорам и честолюбивы ли и как ведут себя при вражде или дружбе с кем-либо. Когда, внимательно рассмотрев все это, он приходил к выводу, что они пригодны благодаря своим хорошим нравам, он изучал после этого их способности к заучиванию и запоминанию. Сначала обращал внимание на то, могут ли они быстро и осмысленно воспринимать то, что говорится, затем, есть ли у них какая-нибудь склонность и здравомыслие в отношение того, чему их учат. (95) Он учитывал и то, насколько мягка их природа, называя это упорядоченностью. Дикость же считал несовместимой с таким поведением. Ибо дикость влечет за собой бесстыдство, непристойность, распущенность, бестактность, невежество, беспорядочность, непочтительность и другие, противоположные мягкости и кротости, пороки. Итак, при испытании он наблюдал именно за этим, и к этому готовил учеников, и отделял способных воспринять блага его мудрости, и таким образом стремился привлечь их к знаниям. Если же он видел, что человек неспособен к этому, то отказывал ему, словно тот был иноземец или из чужого племени.

Глава XXI

После этого расскажем о повседневных занятиях, к которым он приучал своих последователей: ибо они, следуя его советам, делали так. (96) Утренние прогулки эти мужи совершали в одиночестве и в таких местах, в которых была подобающая тишина и безлюдность, где храмы и священные рощи и другая отрада для души. Ибо они считали, что не следует встречаться с кем-либо, прежде чем не приведешь в порядок собственную душу и не настроишь на соразмерный лад разум. Разум же помогает привести в порядок тишина. Они понимали, что он приходит в смятение, если тотчас, встав с постели, толкаться среди толпы. Поэтому все пифагорейцы всегда выбирали места, считающиеся наиболее священными. И лишь после утренней прогулки они вступали в общение друг с другом, чаще всего в храмах; если же не там, то в подобных местах. Это время они использовали для обучения, заучивания уроков и исправления нравов. (97) После такого общения они занимались уходом за телом. Большинство натирались маслом и участвовали в беге, меньшинство занимались борьбой в садах и рощах, другие делали упражнения с гимнастическими гирями или вели кулачный бой с воображаемым противником, выбирая упражнения, нужные для увеличения телесной силы. На завтрак они ели хлеб, мед или медовые соты, вино днем не пили. Время после завтрака они посвящали ведению государственных дел – внутренних и внешних, иностранных – в соответствии с установленными законами: ибо все хотели сделать в часы после завтрака. В пополуденное время они снова отправлялись на прогулку, но не порознь, как утром, а по двое и по трое, вспоминая уроки Пифагора и посвящая себя прекрасным занятиям. (98) После прогулки они совершали омовение и, омывшись, встречались на совместных трапезах. За одной возлежали не более десяти человек. Когда все уже были в сборе, совершали возлияние, приносили в жертву начатки плодов, кадили ладаном. Затем приступали к обеду, чтобы закончить его до захода солнца. На обед были вино, лепешки и хлеб, закуска, сырые и вареные овощи. Было и мясо жертвенных животных. Блюда из морских рыб бывали редко. Ибо некоторые из них по неизвестным причинам считались вредными. (99) После такого обеда совершались возлияния, затем – чтение. Обычно читал самый младший, а старший указывал, что и как нужно читать. Когда собирались уходить, виночерпий наливал вина для возлияния, а вслед за тем старший произносил следующие заповеди: нежному и плодоносному растению не вредить и не губить его, равно как и живое существо, которое не вредит человеку, не убивать и не причинять ему вреда. (100) Кроме того, к роду божеств, демонов и героев относиться благосклонно и с благоговением, закону помогать, с беззаконием воевать. После этих слов все уходили домой. Одежда у них была белой и чистой, подстилки тоже. Подстилками им служила ткань из льна. Одежду из овечьей шерсти они не носили. Охоту не одобряли и к такому виду упражнений не прибегали. Таковы были предписания относительно пищи и времяпрепровождения для большинства пифагорейцев, которые надо было выполнять каждый день.

Глава XXII