Жизнь по-американски

Примерно в то же время церковные организации и разные группы в Соединенных Штатах стали организовывать комитеты помощи борцам за свободу в Никарагуа, а также беженцам из этой страны. В эти группы входили частные лица, обеспокоенные угрозой коммунизма в Латинской Америке и решением конгресса остановить помощь "контрас".

Я был против того, чтобы члены администрации обращались к частным лицам с просьбами о финансовых пожертвованиях в пользу "контрас". Но, говорил я, "эти лица нуждаются в помощи и совете, потому что они не знают, как доставить "контрас" то, что им необходимо, и где закупить это необходимое. Если к нам обратятся люди, которые собрали средства для помощи "контрас", надо, чтобы компетентное лицо объяснило им, через какие каналы использовать эти средства". Несколько раз меня просили поблагодарить тех, кто пожертвовал деньги на гуманитарную помощь "контрас", и я это делал с большой радостью. Но я настаивал, что мы должны держаться в рамках закона, и считал, что мои подчиненные следуют этим указаниям.

Поток пожертвований от американцев, принимавших дело свободы Никарагуа близко к сердцу, нарастал. Одна женщина пожертвовала сумму, достаточную для покупки вертолета. Кроме того, была предпринята пропагандистская кампания в противовес дезинформации, которую сандинисты осуществляли через фирму на Мэдисон-авеню. Я восхищался деятельностью этих патриотов, истинных американцев, стремившихся, чтобы наши соседи в Центральной Америке пользовались теми же свободами, что и мы, народ Соединенных Штатов.

О том, что некоторые сотрудники Совета национальной безопасности без моего ведома предприняли действия в помощь "контрас", выходящие за пределы дозволенного, я узнал лишь много позднее, когда получил материалы расследования, проведенного комиссией Тауэра и конгрессом.

Хочу, чтобы меня правильно поняли.

Моя позиция была четкой: я хотел, чтобы "контрас" сумели продержаться до тех пор, пока я смогу убедить конгресс снова выделить ассигнования на помощь борцам за свободу Никарагуа, и был готов способствовать этому всеми способами, которые допускал закон. Но обнаружившиеся в ходе расследования нарушения закона, которые допустили сотрудники Совета национальной безопасности при организации помощи "контрас", были для меня неприятным сюрпризом. В прессе появились сообщения, что Совет национальной безопасности и ЦРУ преступали ограничения, налагаемые поправкой Боуленда, и вели, как заявляли некоторые конгрессмены, незаконную войну в Никарагуа. Я потребовал от сотрудников СНБ объяснений, и мне сказали, что эти сообщения не соответствуют действительности. Основываясь на этих заверениях, я в свою очередь заверил американцев, что никаких нарушений закона не было. В 1986 году над Никарагуа был сбит американский самолет, который вез оружие, предназначенное для "контрас". Я прочел об этом в газетах и стал выяснять подробности. Мне сказали, что американец, который вел самолет, не имел никаких связей с правительством. Опять же я сказал об этом в своем выступлении по телевидению. Однако позднее я узнал, что этот самолет был отправлен лицами, подчиненными Совету национальной безопасности. Когда в печати появлялись сообщения о незаконных действиях сотрудников американского правительства в Центральной Америке, Билл Кейси утверждал, что эти статьи извращают факты. Я не имел оснований ему не верить. Он принял от прежней администрации совершенно деморализованное учреждение и добился того, что ЦРУ опять стало одной из лучших разведывательных служб в мире.

Позднейшие расследования выявили факты незаконных действий ЦРУ во главе с Кейси, в том числе и нарушения ограничений, налагаемых поправкой Боуленда. Кейси уже нет в живых, и он не может себя защитить, так что мы, по-видимому, никогда не узнаем правду. Но я знаю, что в это время в мозгу Кейси разрасталась смертельная опухоль. Весьма авторитетные нейрохирурги говорили мне, что это могло быть причиной недостаточно взвешенных решений и поступков на последнем этапе болезни.

С Оливером Нортом, когда он служил в штате Совета национальной безопасности, я был едва знаком, хотя мое поверхностное впечатление о нем осталось положительным. Все, что я знал о Норте до "Иран контрас", — это что он когда-то являлся офицером морской пехоты во Вьетнаме и что у него отличный послужной список. Газеты писали — якобы с его слов, — что он неоднократно имел со мной конфиденциальные беседы, но на самом деле я редко видел его в Белом доме и никогда не встречался и не беседовал с ним один на один. Правда, в тот день, когда он покидал СНБ, я позвонил ему по телефону, чтобы попрощаться. По-моему, я его видел на заседаниях СНБ не больше пяти-шести раз, и каждый раз в составе группы подчиненных Бэда Макфарлейна или Джона Пойндекстера.