Жизнь по-американски

По своей должности и роду занятий я постоянно сталкивался с бюрократами гражданских служб и довольно скоро понял, что недооценивал неэффективность, имперские амбиции и деловую неповоротливость, скрывающиеся под вывесками государственных учреждений в военное время. Если я заявлял, что тот или иной сотрудник нам не нужен, на меня бросали изумленный взгляд: не сумасшедший ли я? Бюрократу вовсе не нужно было сокращение: его зарплата находилась в прямой зависимости от числа подчиненных. А потому его естественное и единственное желание — увеличивать их число, а не сокращать. Именно тогда я понял, как трудно, почти невозможно, уволить ленивого или некомпетентного сотрудника. Единственная возможность избавиться от него — перевести на более высокий пост в другом управлении. Метод этот в те годы, должен признаться, был весьма в ходу.

Наш склад был забит шкафами со старыми донесениями, никому не нужными и не имеющими никакой исторической ценности. Они устарели целиком и полностью. Но война продолжалась, а потому нужны были и склады, и шкафы с бумагами. Однако мы запросили разрешения уничтожить ненужные документы. Ответ был таков: разрешаем при условии сохранения копий с каждого уничтоженного листа.

На какое-то время мне пришлось по заданию уехать из "Форт-Роуч". Еще во время первой мировой войны Ирвинг Берлин поставил на Бродвее спектакль, пользующийся большим успехом. Действующие лица в спектакле в основном были военными, и вся выручка перечислялась в фонд помощи военным.

В Голливуде существует правило: если актер, работающий по контракту, временно отстранен или отсутствует по какой-либо другой причине, включая службу в армии, студия прибавляет потерянное время к контракту. То есть, если после войны я решу вернуться на "Уорнер бразерс", до истечения моего контракта со студией останется столько же времени, что и до моего ухода в армию.

Однако Оливия де Хэвиленд усомнилась в правомерности этого положения и выиграла судебный процесс. Ее победа имела для всех нас огромное значение: те четыре года, которые я отслужил в армии, соответственно сокращали мои обязательства работать на студию, и я выходил на свободный рынок.

Первым фильмом, в котором я снялся после войны, был "Скакун". Я играл в нем вместе с такими известными актерами, как Закари Скотт и Алексис Смит. Этот фильм для меня был чем-то вроде рождественского подарка из детства: речь в нем шла о лошадях, со сценами верховой охоты на лис, конными соревнованиями по прыжкам. Я играл ветеринара Ларри Ханрахана, владельца роскошного чистопородного жеребца по кличке Тар Бэби.

Из-за войны я слегка подрастерял свои навыки верховой езды. За несколько дней до начала съемок я решил позвонить Дэну Дейли, тоже кавалерийскому офицеру запаса. "Дэн, я четыре года не садился на лошадь, — сказал я ему. — У тебя нет никакого человека на примете, кто бы заново научил меня держаться в седле?" Дэн назвал мне Нино Пепитоне, итальянского графа, бывшего капитана итальянской кавалерии, в те дни пользовавшегося репутацией лучшего наездника. Встретившись с Пепитоне, я обнаружил, что он владеет прекрасной чистопородной кобылой черной масти по кличке Бэби. От Нино я узнал такие секреты верховой езды, о которых раньше и не подозревал, а в лошадь просто влюбился. У Нино был некоторый опыт работы в кино, он участвовал в эпизодических ролях, и я убедил студию пригласить его на съемки, а заодно и арендовать для фильма Бэби. Это была прекрасная лошадь! И я рад, что все трюки в фильме выполнял сам, без дублера.

Съемки еще не окончились, когда я уговорил Нино продать мне Бэби, а вскоре стал и владельцем собственного ранчо — восьми акров земли в долине Сан-Фернандо. Исполнилась мечта, которой я грезил еще в Де-Мойне. С помощью Нино мне удалось даже открыть собственный бизнес — я занялся разведением и продажей чистопородных скакунов.

В послевоенные годы Гильдия киноактеров все чаще стала привлекать меня к своей деятельности, к переговорам об условиях контрактов. Думаю, тогда же началась и моя политическая трансформация — как следствие жизненного опыта, пробудившего во мне все возрастающее недоверие к "большому правительству".

Сам того не сознавая, я ступил на тропу, которой суждено было увести меня далеко от Голливуда. Но это случилось позже, тогда же я ни о чем еще не подозревал.

Я вновь начал сниматься и был тому очень рад. После того как Уорнеры закупили права на несколько популярных бродвейских постановок и предложили мне главные роли в них, мне вообще не на что стало жаловаться. Разве что я мог пожалеть об одном: Джеку Уорнеру ни разу не пришло в голову посадить меня верхом на коня в лихо заломленной шляпе ковбоя!