Жизнь Шарлотты Бронте

Велика была ее физическая слабость, но еще больше была ее благодарность за каждую милость. Возвращаясь в спальню в полном изнеможении, она сжимала руки и возводила к небу свой взор в молчаливой благодарности, и делала она это не вместо привычной молитвы, которую она также читала на коленях перед тем, как уступала уговорам отдохнуть в своей постели.

25-го мы прибыли в Скарборо. Наша дорогая пациентка всю дорогу обращала наше внимание на все, достойное упоминания.

26-го она целый час каталась по песку, и чтобы кучер не гнал бедного ослика быстрее, чем допускало ее слабое сердце, она брала вожжи и управляла сама. Когда за ней пришли, она наказывала юному владельцу осла лучше обращаться с бедным животным. Она всегда любила бессловесных тварей и готова была пожертвовать ради них своим комфортом.

В воскресенье, 27 мая, она захотела пойти в церковь, и ее глаза блестели от мысли еще раз восславить Бога вместе с другими его творениями. Мы сочли благоразумным отговорить ее от этого, хотя было очевидно, насколько ее сердце стремилось присоединиться к публичному выражению веры и славословиям.

Во второй половине дня она немножко погуляла и, найдя около пляжа удобное, защищенное от ветра сиденье, она умоляла нас оставить ее и насладиться разнообразием окружающего пейзажа, который мы видели впервые и который ей был уже знаком. Ей нравилось здесь, и она хотела и нас познакомить со своими излюбленными местами.

Вечер завершился одним из самых великолепных закатов, которые нам когда-либо довелось наблюдать. Замок на скале стоял в лучах гордой славы, освещаемый золотым светом заходящего солнца. Далекие корабли блестели, как начищенное золото; лодочки у берега вздымались на волнах отлива, зазывая на борт. Это был неописуемо величественный вид. Кресло Энн подкатили к окну, чтобы она могла любоваться вместе с нами. Ее лицо светилось почти так же, как и чудесное сияние за окном. Сказано было немного, ведь было ясно, что открывающееся взору великолепие внушало ей мысли о приближении к вечной славе. Она опять вспомнила о молитве и хотела, чтобы мы покинули ее и присоединились к тем, кто собрался в Божьем Доме. Мы отказались, ласково настаивая на нашем долге и на удовольствии от пребывания с той, которая была так слаба и так дорога нам. Вернувшись к своему месту у камина, она обсудила с сестрой уместность возвращения домой. Она сказала, что желает этого не для себя: она опасалась, что если болезнь застигнет ее здесь, другие пострадают больше, чем она. Возможно, она думала, что обязанность сопровождать ее останки во время долгого пути превзойдет то, что ее сестра способна вынести, – и больше, чем сможет вынести ее бедный отец, если ее принесут домой для того, чтобы положить в семейный склеп, – еще одного, третьего члена семьи за последние девять месяцев.

Ночь прошла без очевидного ухудшения. Она встала в семь и совершила свой утренний туалет почти без посторонней помощи, как она того явно желала. Ее сестра всегда уступала ей в таких вещах, веря в то, что истинной добротой было не настаивать на неспособности человека к каким-либо действиям, если тот открыто не признает этого сам. До одиннадцати утра не произошло ничего, что могло бы вызвать тревогу. Затем она сказала, что чувствует перемену. «Она была уверена, что ей недолго осталось жить. Можно ли было доехать до дома живой, если они тотчас приготовятся к отъезду?» Послали за доктором. Она обратилась к нему с полным самообладанием. Она умоляла его сказать, «как долго, по его мнению, ей остается жить – не надо бояться сказать правду, так как она не боится умереть». Доктор нехотя признался, что ангел смерти уже здесь и что жизнь быстро идет на убыль. Она поблагодарила его за честность, и он ушел, но вскоре вновь вернулся. Она все еще сидела в кресле с самым безмятежным и самоуверенным видом: они пока еще не предавались горю, хотя все знали, что разлука не заставит себя ждать. Она сжала руки и благоговейно молила о благословении свыше: сперва для сестры, затем для подруги, к которой она обратилась с такими словами: «Будьте ей сестрой вместо меня. Проводите с Шарлоттой по возможности больше времени». Затем она поблагодарила каждую из них за доброту и заботу.