Жизнь в ролях

Все, кто мог уехать с Манхэттена, чтобы спастись от жары, сделали это. Остальные покорно потели под безжалостными лучами августовского солнца, действие которых ощущалось еще сильнее из-за высокой влажности. Я страдал больше других. Неделю назад я зашел перекусить в салатный бар, где, по идее, подавали здоровую еду. В результате в мой организм попал паразит – так называемый ленточный глист. Чтобы покончить с ним, я начал принимал антибиотики, но через неделю такого лечения из-за частых болей в животе мне стало казаться, что было бы неплохо, если бы вместе с паразитом лекарство заодно разделалось бы и со мной. Я просто не мог позволить себе надолго отойти от туалета. К счастью, офис моего лечащего врача находился совсем рядом с моей квартирой, за углом.

Моего доктора звали Константин Дженералис. Меня вполне устраивало как его имя, так и расположение кабинета, в котором он принимал пациентов. Кабинет этот располагался на противоположной стороне улицы от знаменитого жилого комплекса «Дакота». Как-то раз, подходя к углу Семьдесят первой улицы, чтобы повернуть на север по Сентрал-Парк-Уэст, я услышал громкое БУМ, за которым последовал характерный скрежет сминаемого металла и хруст разбитого стекла – типичные звуки аварии.

Инстинктивно я бросился вперед, на угол. Какая-то женщина указывала пальцем вперед. Посмотрев в том направлении, я увидел мужчину, лежащего на проезжей части вблизи припаркованных в ряд автомобилей. Когда я подбежал к нему, он посмотрел на меня полными ужаса глазами.

– Все хорошо, – сказал я, чтобы его успокоить, хотя понятия не имел, как обстоит дело в действительности. Выглядело все далеко не лучшим образом. Положение тела мужчины, усыпанного осколками стекла, ясно говорило о том, что у него несколько переломов. Под ним уже успела натечь лужа крови. Я крикнул женщине, продолжавшей стоять на углу, чтобы она позвонила в 911. Она, явно шокированная увиденным, никак не отреагировала на мои слова, и я повторил их, но уже значительно громче. После этого женщина бросилась бежать к ближайшему зданию и скрылась за дверью вестибюля.

Я убедился в том, что мужчина еще дышит. Он был старше меня, но ненамного – темноволосый, лет около сорока на вид. Я приподнял с асфальта его голову, и на моих руках тут же появилась кровь. Осмотревшись, я увидел поодаль еще одного свидетеля, который взмахами рук направлял движущиеся в нашем направлении автомобили в объезд. Раненый смотрел прямо на меня, взгляд его молил о помощи. Я почувствовал сильный приступ тошноты, вызванный сразу несколькими причинами – моим физическим состоянием, жарой, видом крови. Вокруг начала собираться толпа.

– Кто-нибудь вызвал «Скорую»? – выкрикнул я.

– Она уже едет, – сообщил консьерж ближайшего к месту происшествия здания – именно туда побежала женщина, которую я попросил позвонить в службу спасения.

У пострадавшего начались конвульсии, лицо его залила бледность. Я понял, что он умирает.

– Все хорошо. С вами все будет в порядке. «Скорая» вот-вот приедет, – пробормотал я и крикнул, не обращаясь ни к кому конкретно: – Кто-нибудь видел машину, которая его сбила? – Ответа не последовало. – Она тормозила?

И снова – тишина.

Наверное, я задавал эти вопросы просто для того, чтобы не молчать.

Внезапно чьи-то руки мягко приняли у меня голову раненого. Это прибыли сотрудники «Скорой помощи». Они решили помочь не только сбитому мужчине, но и мне. Меня отвели к тротуару и спросили, как я себе чувствую. Кажется, я ответил, что хорошо, хотя оценить собственное самочувствие в тот момент был просто не в состоянии. Помню, врач все время трогал мои руки. Только через некоторое время я понял, что он, скорее всего, пытался стереть с моих ладоней кровь пострадавшего.

Теперь и я превратился в стороннего наблюдателя. Почему-то это показалось мне несправедливым. Меня убрали из центра событий и превратили в одного из зевак. Я испытал очень странное чувство. Мне удалось установить контакт с пострадавшим. Я подбадривал его. И мне хотелось оставаться одним из действующих лиц происходящего. Кроме того, я очень хотел найти водителя, сбившего мужчину, и показать ему, что он натворил.

Повернувшись к консьержу, я спросил, видел ли он, что произошло.

– Нет, – ответил он. – Я находился внутри здания. А потом услышал шум и вышел на улицу. Поверить не могу, что он это сделал.

– О ком вы? Что сделал? – насторожился я.

Привратник тихо произнес какое-то имя, которое я не расслышал, и показал подбородком на распростертого на мостовой мужчину.

– Он живет в этом доме. Я слышал, что с ним не все в порядке… но мне и в голову не приходило, что он может попытаться покончить с собой.

Оказалось, что никто не видел сбившую его машину, потому что ее просто не существовало. Только теперь я обратил внимание, что у автомобиля, припаркованного рядом с пострадавшим, огромная вмятина на крыше и разбито лобовое стекло. Как я мог не заметить этого сразу? Задрав голову, я посмотрел на возвышавшееся над нами здание. В нем было этажей двадцать.

– Он жил на четырнадцатом, – сказал консьерж.