Жизнь в ролях

Рядом с нами медленно текли мутные воды Рио-Гранде. Солнце садилось, света оставалось все меньше. Джонатан Бэнкс выглядел расстроенным. Его можно было понять: это была последняя сцена с его участием, а у него могло не хватить времени, чтобы сыграть ее на достойном уровне. А виноват в сложившейся ситуации был я. Наверное, мне следовало заявить о своих сомнениях раньше. Но, к сожалению, они возникли у меня только теперь, и я не мог не сообщить о них остальным.

Чувствуя общее недовольство, я предложил компромисс: я говорю прописанные в сценарии слова, но с интонацией, выражающей крайнюю озабоченность. Мы отсняли сцену, но мне показалось, что моя реплика все же прозвучала как-то неестественно. Я попросил, чтобы сделали еще один дубль, и на этот раз произнес злополучную фразу, беспокойно расхаживая из стороны в сторону, словно тигр в клетке. Том принял этот вариант, меня он тоже удовлетворил. Проблема была решена. Я вздохнул с облегчением.

Когда серия вышла на телеэкран, я смотрел ее вместе с Робин. Мы вообще почти всегда смотрели «Во все тяжкие» вместе. Чаще всего это бывало днем – моя супруга не любила просмотров перед сном, поскольку опасалась, что ей потом будут сниться кошмары.

Я не стал рассказывать Робин о наших спорах. Мне хотелось видеть ее реакцию, поскольку я доверяю ее интуиции. Да и вообще для меня очень важно ее мнение. До последнего момента я убеждал себя, что, возможно, вариант, который отстаивала другая сторона, все же лучше. Но когда дело дошло до сцены, где я произношу ту самую ненавистную мне фразу, Робин насмешливо фыркнула. Примерно такой реакции я и ожидал. Посмотрев на меня, моя супруга демонстративно закатила глаза.

– Ну и ублюдок, – сказала она.

Она назвала Уолта ублюдком не потому, что он убил Майка, нет. Она назвала его так, потому что он убил Майка совершенно напрасно – и слишком поздно осознал это.

Не скрою, мне все это было очень неприятно.

Но что поделаешь – в нашем деле много субъективного. Возможно, Том, увидев эту сцену на экране, подумал, что она идеальна. В ходе совместной работы мнения людей часто расходятся. Иногда на этой почве возникают стычки. И в некоторых из них вам приходится уступать.

За все долгое время работы над сериалом «Во все тяжкие» я всего лишь несколько раз был по-настоящему расстроен. Полагаю, любая семья могла бы позавидовать такому небольшому количеству размолвок. В целом качество сценария было настолько высоким, что у нас, как правило, не возникало необходимости конфликтовать. Мы с самого первого дня знали, что работаем с первоклассным материалом, и старались создать первоклассный продукт. Когда же мы все-таки сцеплялись, это было вызвано исключительно заботой о судьбе шоу и его героев. Мы всегда стремились к максимальному результату.

Трудный человек. Иногда актерам наклеивают этот ярлык, если они поднимают неудобные вопросы. Мне приходилось выступать в роли продюсера. Поэтому я, когда слышу подобную характеристику, всегда спрашиваю: «В каком смысле трудный?» Участвуя в работе над сериалом «Малкольм в центре внимания», я очень плотно работал с актрисой Клорис Личмен, обладательницей «Оскара». Она играла не слишком приятную героиню – бабушку Иду и получила за свою работу премию «Эмми». До встречи с ней на съемочной площадке я слышал разговоры о том, что она весьма трудная партнерша. В действительности же она оказалась трудолюбивой, как пчела, и буквально фонтанировала идеями. Она была на редкость талантливой и обаятельной актрисой, и пребывание с ней на одной съемочной площадке доставляло мне огромное удовольствие. Она буквально заражала всех энергией, и эта энергия всегда была конструктивной. Да, в ней присутствовала некая доля сумасшедшинки, но она была на редкость милой и симпатичной. Однажды, когда мы снимали очередную сцену, она вдруг заявила:

– Мне нужно пописать.

Что, прямо сейчас? Но ведь идут съемки. Мы изо всех сил старались соблюдать график, и тут – на тебе: прогулка до туалета заняла бы немало времени. Пожав плечами, Клорис взяла пустую кофейную чашку и на глазах у всех присела над ней. Раздалось журчание. Встав, Клорис вручила чашку кому-то из костюмеров и сказала:

– Что ж, давайте продолжим.

Да, у нее определенно имелись свои причуды, но трудно с ней не было никогда. Она направляла всю энергию на создание образа своего персонажа, работая не только на съемочной площадке, но и вне ее. Я не считаю таких актеров трудными. Она совсем не похожа на тех моих коллег, которые без конца капризничают: «О, черт, ну почему у нас нет миндального молока!» Или: «Я не буду сниматься, на улице слишком холодно». Или, скажем: «Не смейте давать мне указания».

Вот с такими в самом деле тяжело.