Жизнь в ролях

Сол сидит за столом в довольно высоком кресле. Скайлер устраивается рядом с ним у торца стола. На ней блузка с глубоким вырезом. Сол явно не ожидал, что жена Уолта окажется такой соблазнительной.

– Уолтер никогда не говорил мне, что он такой счастливчик, – заявляет Сол. Затем он мысленно одергивает себя – клиенты есть клиенты – и откидывается в кресле назад. Мой герой замечает, что его жена явно произвела на адвоката впечатление, и ему это не нравится. Скайлер тоже все прекрасно понимает и бросает на Уолтера взгляд, которым словно бы говорит мужу: я все вижу, справлюсь сама.

Мы, то есть актеры, занятые в этой сцене, постарались сыграть ее как можно более сочно, хотя и не отклонялись от сценария и не делали ничего, что не соответствовало бы характерам наших персонажей.

К великому сожалению, мы не знали, что Винс имел по этому поводу телефонный разговор с помощником сценариста и сказал, что, по его мнению, Сол ни в коем случае не должен флиртовать со Скайлер или обнаруживать к ней какую-либо симпатию. Увы, нам об этом никто не сообщил. Поэтому сцену пришлось переснимать, и на этот раз никаких бесед не было. Нам просто сказали: это должно быть вот так – и точка.

Меня вся эта ситуация страшно возмутила. Я чувствовал, что если не выпущу пар, то просто взорвусь.

– Есть одна проблема, – сказал я, когда продюсеры зашли ко мне в раздевалку. – Сценаристы сидят в восьмистах милях отсюда, в Калифорнии. Они – теоретики. А мы, режиссер и актеры, здесь, в Альбукерке, воплощаем их идеи в жизнь. Мы превращаем теорию в практику. В этом и состоит работа актеров. И бывают моменты, когда сценарист должен отпустить вожжи, дать нам возможность действовать свободно. Он должен сказать: «Я доверяю этим ребятам, они знают, что делают». В крайнем случае, если выяснится, что мы ошиблись, материал можно переснять.

Я уверен, если бы Винс и остальные сценаристы увидели, как мы интерпретировали эту сцену, они были бы в восторге. Но Винс лишь выслушал то, что сообщил ему помощник сценариста, и принял решение исходя из этого. Должен сказать, в тот раз мне показалось, что сценаристы и их помощники неправильно понимают роль актеров. Наша задача – воплощать сценарий в жизнь в соответствии с нашими представлениями о том, как это должно быть сделано. Кроме того, мне не понравилось, что в данном случае помощник сценариста по сути выступил в роли не нашего союзника, а нашего противника, шпиона, доносчика. Проблема состояла не в том, что от нас потребовали внести в сцену изменения, а в том, как именно это было сделано.

В итоге нам, актерам, пришлось уступить. Сцена была переснята. Она получилась неплохой, но, на мой взгляд, все же несколько слабее, чем в нашем варианте. Что ж, ничего не поделаешь. Возможно, я придаю слишком много значения таким вещам, но они имеют свойство накапливаться. Да и вообще, я уверен: конечный результат получается лучше, когда руководство понимает, что каждый вносит в него свою важную лепту. Увы, в этом случае такой подход отсутствовал. Мне это не понравилось, но я примирился с этим – надо было двигаться дальше.

Затем это случилось еще раз. Хэнк, зять моего героя, работавший в управлении по борьбе с наркотиками (его сыграл Дин Норрис), оказался в больнице с пулевыми ранениями. Выяснилось, что его страховка не покрывает дорогостоящую физиотерапию, которая была ему необходима. Врачи сказали, что без нее Хэнк может остаться паралитиком. Я сижу в комнате для посетителей вместе со Скайлер и ее сестрой Мари, женой Хэнка (ее сыграла Бетси Брандт). Скайлер говорит, обращаясь к Мари:

– У Уолта есть деньги, чтобы оплатить медицинские счета Хэнка.

Уолту кажется, что вот сейчас его жена расскажет сестре все. О господи. На лице моего героя появляется выражение паники. Но затем, к его изумлению и радости, Скайлер вдруг выдает прекрасно продуманную версию по поводу того, откуда у нее с мужем взялись десятки тысяч долларов, нужные для того, чтобы заплатить за лечение.

– Я сама не до конца поняла, какое воздействие оказал на Уолта поставленный ему диагноз, – сказала Скайлер, утирая слезы. – Понимаешь, Мари, дело не только в том, что он неизлечимо болен и ему грозит неминуемая смерть. Он вдруг осознал, что не сможет ничего оставить своей семье. Совсем ничего. И он начал играть в азартные игры, Мари. Оказалось, что у него это очень хорошо получается. И, конечно, ему здорово повезло. В общем, он выиграл много денег. Их хватило на оплату его лечения. Мы неожиданно разбогатели.