Жнец

Прежде чем другая женщина успела сказать

что-нибудь, Морана шагнула наружу.

— Итак, ты проявила должную осмотрительность и предупредила меня. Я не обратила на это внимания. Мы обе знаем, где мы находимся, и обе знаем, что ни один из них не будет подталкивать. В любом случае, я голодна, так что извини.

Не говоря ни слова, Морана заперла за собой

дверь и ушла, не оглядываясь на женщину, которая облила бензином то, что было всего лишь маленькой искрой. Теперь это было пламя, пламя, которое хотело уничтожить. Его. Она уничтожит кого угодно ради него.

Впервые в их запутанных отношениях она

достала телефон и первой написала ему.

Морана: Моя киска стала для тебя недоступной.

Его ответ пришел почти сразу.

Тристан: ?

Вопросительный знак. Он послал ей чертов вопросительный знак. Она вся кипела.

Морана: Не то чтобы это важно. Я уверена, твоя постоянная клиентка будет более чем счастлива приветствовать тебя в своей постели.

Немедленного ответа не последовало. Конечно.

Морана спустилась по лестнице, почти не глядя на картины на стенах, наблюдая за ее шагом, когда огненный узел все сильнее клубился в ее животе. Ее телефон завибрировал при входящем сообщении.

Тристан Кейн: Ревнуешь?

Боже, он должен был быть самым глупым

человеком на земле. Нельзя спрашивать чертовски ревнивую женщину, не ревнует ли она. Просто

нельзя.

Морана: Я спрошу тебя о том же после того, как найду себе горячего жеребца из столовой в этом особняке.

Он не ответил. Морана покачала головой, пытаясь избавиться от странного облака над головой и вернуть себе это счастливое настроение. Это не сработало.

Наконец она добралась до первого этажа,

лестничная площадка была почти пустой, за исключением двух сотрудников, выполнявших свои обязанности.

Морана проигнорировала их, когда они проигнорировали ее, направившись к столовой (которую она помнила, когда вломилась несколько недель назад). Ее шаги были приглушены толстым ковром, покрывающим холл и коридор. Огни были расставлены по обеим сторонам коридора, как факелы, придавая этому месту древнюю эстетику.

В этом теплом свете Морана наконец вошла в столовую и остановилась. Он был пуст, если не считать одной дамы в форме домработницы, ставящей столовые приборы на стол.

Морана посмотрела на стол, длинный, деревянный и способный вместить не менее тридцати человек, гадая, был ли это тот же стол, за которым она была в детстве, или это другой стол в другой комнате.

Та часть истории, о которой она не знала. И если это действительно был тот же стол в той же комнате, где двадцать лет назад молодой, невинный мальчик был изранен на всю жизнь, Морана задавалась вопросом, что ему нужно, чтобы регулярно заходить в эту комнату и есть на столе, где кровь его отца забрызгал.

Именно там, стоя в этой комнате, полной

демонов, вся его пытка ударила Морану по голове, заставив ее споткнуться. Она ухватилась за край окна, рядом с которым стояла, ее сердце разбилось из-за него. Приходиться сидеть с людьми, которые пытали и тренировали его, видеть, как они смеются и отпускать шутки, тихо получать пропитание там, где твоя жизнь пошла к черту, как кто-то когда-либо исцелялся от этого?

Она повернулась спиной к комнате и

выглянула в окно, пытаясь сосредоточиться, хотя ей хотелось плакать от боли, которую она чувствовала за него, за нее, за них. Были ли они действительно обречены? Что она вообще пыталась сделать? Что она делала, думая, что сильно раненый мужчина может когда-либо исцелится достаточно, чтобы быть с ней? Они могли закончить еще до того, как начать. И это была удручающая, болезненная мысль.

Внутри неё разгорелся конфликт, одна часть ее тянула ее к доказательствам двух недель, другая часть показывала ей влияние двадцати лет.

Выдохнув, она смотрела на бесконечную

зеленую землю, окружающую дом, заканчивающуюся тенью леса. Луна, красивый полумесяц в темном небе, играла в прятки с облаками. Несколько человек патрулировали территорию пешком с оружием, в то время как несколько человек в костюмах собрались вокруг небольшого костра и разговаривали.

— Добрый вечер.

Морана обернулась и увидела, что в комнату

вошел красивый пожилой мужчина, одетый в строгий костюм, как и все остальные.

— Добрый вечер, — тихо ответила она.

— Я Лео Манчини, — сказал мужчина, улыбаясь

Морана оглядела его, сузив глаза.

— Вы тот Манчини, который любит насиловать свою жену, или это ваш бедный родственник?

Мужчина, который до этого момента улыбался, потерял манеры. Морана собралась, стоя прямо, не глядя в сторону.

— Будьте очень осторожны, мисс Виталио, — пригрозил он.

Напряжение в комнате нарастало, прерываясь

только звуком входящих людей.

Морана отвернулась от входа и увидела группу незнакомых мужчин и женщин, взрослых и подростков, входящих в комнату. Она узнала только три лица.

Лоренцо Марони увидел, что она стоит у окна, и улыбнулся той улыбкой, которая заставила муравьев ползать по ее рукам. Морана намеренно отвернулась и увидела, что Данте вошел под арку, одетый в белую футболку и джинсы, с пистолетом за поясом, с мокрыми волосами, зачесанными назад с сильного лица.