Журавли

Но пока Солдат бежит вперёд, имея ещё и надежду малую, не умерла она в нём окончательно, хотя как бы на таковой возможности надежда и мертва, нет в ней должного дыхания, но где-то на глубине сердца надежда соединяет (скрепляет тайными связями) с будущностью, только тускнеет, тускнеет огонёк, не виден Настоящему Моменту… А сам настоявший момент близится к завершению…

Бежит родной, не видя за собой славу, подвиг, награду, бежит и зрит лишь падающие спины других Солдат, бегущих впереди него… И у них, у них так же своя личная жажда, терпимость, страсть имеется, в коих сопребывали до этого мгновения…

Сопребывали… А теперь – что?

Конец?

Или Начало?

Нет – ни смысла определяющего, ни некой возможности и правильности… Просто бежишь, бежишь навстречу чему-то безрадостному и убогому, обнимаясь с сумасшедшими, шальными, безжалостными пулями, которые никак не заканчиваются, но жестоко и на ярой ненависти вонзаются в Солдатские Тела…

Тел много…

А пуль ещё больше… Бесконечные как бы…

Сколько их ещё будет на пути? И будет ли путь завершён?! По завершении же хочется окунуться в святые и прохладные воды, собранные в благом месте. И не просто окунуться, смыв с себя тяготу смертоносную, а отыскать там свою значимость, своё добротное счастье. Прильнуть к живоносному источнику и испить, испить бы из него страждущему, утолить жажду, утешиться, успокоившись…

И понять, вызнать смысл по себе и по всему собранному страданию, боли. Наконец-то, обрести тишину и мир, такой желанный и долгожданный. Пусть, пусть такие мысли будут взращиваться, пусть не оборвут свой вечный полёт, да утешат в нужный момент, приласкают верностью, не зазря же проливали кровь, не зазря несли на своих плечах адовы трудности.

Летит, летит по небу клин усталый, летит в тумане на исходе дня, и в том строю есть промежуток малый, быть может, это место для39

– кого? Для Солдата, пытавшегося понять суть земную, а нынешняя суть познание не даёт, убегает в незнакомую даль, прячась в грозных тучах гаснувшего дня, прячась и не возвращаясь обратно. Будто бы, вернувшись назад, это познание сложит иное движение уму… Оно уже не имеет для него должного пробуждения, оно размыто останавливающимся временем, и само событие как бы теряет, теряет свою земную сферу… Утекают краткие минуты, секунды в Никуда, а это Никуда преобразовывает завершение в должное начало.

Ох…

Не ах…

Вот-вот, ещё один малый миг, такой быстротечный, и он заберёт сейчас все слова Солдата, мысли его, труды, страхи, переживания, ожидания, болезни, всё, всё заберёт куда-то… В этой Неизвестности будет ли для него смысл, великолепие, радость, блаженство, здравие, любовь, долголетие, отдохновение?

Пасть преисподней ли растворяет свои безмерные объятия? Или, может быть, это райские поселения влекут ум к себе? Неужели приближается конец? И настал тот обещанный покой? А какой там покой? И есть ли оный? Не обман? Ох, сколько вопросов вдруг вспыхнуло в уме, вспыхнуло и погасло…

Хочется верить, что есть! есть! есть тот рай обещанный,40 чтобы всё случившееся не зря было, а ради какой-то Особой Причины, пусть и непознанной ныне… Вера пока удерживает итог… Но умирать в такие годы… Пожить бы ещё…ещё немного…совсем чуть-чуть, прикоснуться к желанному, верному, истинному…

Эй, Жизнь…

Жизнь, постой здесь!

Не слышит эта жизнь уже…

Мгновение гаснет…

Эй, кто-нибудь…

Никого… Хотя и много всех и всего…

Последние силы исходят из умирающего Солдата… Душа замирает как бы в преддверии чего-то… Дыхание всё тише и тише, мысли пока цепляются за серые тучи, будто бы в них, или за ними, для него есть нечто особенное, важное… А оно и есть… Он и пытается узреть невидимое, и не просто узреть, а как-то в нём отыскать полезность своего труда и подвига.

Рухнул…

Рухнул, как подкошенный, вдруг на землю. И земля застонала под ним, словно обняла его страхи и страдания своим чутьём. Уже и нет ярого страхования, оно размыто остановившимся временем, ибо Событие завершало прожитую эпоху.

Дыхание, однако, ещё те-е-еплится и уде-е-ерживает, удерживает последние проблески угасавшего, затихающего сознания, оно устремляется в непознанную глубь молчаливого Простора, нависшего над ним не как приговор…

Солдат лежит, распластавшись на стылой земле, словно на кресте распяли его, руки-ноги по разные стороны раскинуты. И стылая земля под ним, Мать Земля, для него стала, как лава огненная. Страсть, боли, мучения, надежды и ожидания воспаляли слабевшее тело, оно словно чужим стало, хотя и боль нестерпимая, пронзающая даже и бессмертную душу, и в эти важные мгновения и сама земля стала чужой вдруг. И мир этот, такой явный и обременительный тоже, тоже чужим предстал.

Странное чувство зажглось под сердцем, взволновало оно его своею странностью. С высоты недосягаемой печаль свесилась и на грудь осторожно присела. Что ей надобно-то? Чего жаждет выявить на моменте и к чему сводит итог?