Зло и свобода. Рассуждения в связи с «Религией в пределах только разума» Иммануила Канта

О педагогике как миссии Канта и стороне всей его «критической философии», а не только как об особом ее ответвлении или элементе (освещение которого обычно пытаются найти в посмертно опубликованных конспектах кантовских специальных лекций о педагогике) см.: Munzel G.F. Kant on Moral Education, or “Enlightenment” and the Liberal Arts // The Review of Metaphysics. 2003. Vol. 57. No. 1. R 43–73; Moran K.A. Can Kant Have an Account of Moral Education? // Journal of Philosophy of Education. 2009. Vol. 43. No. 4. P. 471–484; Louden R.B. Kants Impure Ethics. From Rational Beings to Human Beings. N.Y.: Oxford University Press, 2000. Ch. 2.

Вернуться

266

См.: Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 314 (примеч.).

Вернуться

267

Но точно так же от их «применения» действующим субъектом зависит и нравственное качество наших «патологических» склонностей. «Поддаваться им» или «предпочитать их закону» – само по себе ничего не говорит в нравственном плане ни о нас, «поддающихся им» или «предпочитающих их закону», ни о результатах таких уступок склонностям или их предпочтения. Очень поучительно в этом плане тонкое наблюдение, которое Арендт делает в своей книге о процессе над Эйхманом: «Зло в Третьем рейхе утратило то свойство, по которому большинство людей опознаёт его, – свойство соблазна. Многие немцы и нацисты, возможно, подавляющее большинство их… должны были испытывать соблазн не убивать, не грабить, не позволять своим соседям идти навстречу роковому концу… Но, Бог свидетель, они научились противостоять соблазнам» (Arendt Н.

Eichmann in Jerusalem. N.Y.: Viking, 1965. P. 150). В таких условиях, несомненно, предпочтение склонностей и нарушение вследствие этого безусловного «долга исполнять долг» невзирая «ни на что» было практически единственной доступной «рядовому человеку» возможностью свершения добра. Хотя решающая роль применения и исполнения долга и уступки страстям для определения нравственного качества, похоже, была отлично известна уже древним стоикам, и выглядит это чем-то новым, если не ересью, только после Канта. Так, если верить Диогену Лаэртскому, «стоики называют мудреца бесстрастным, потому что он не впадает в страсти; но точно так же называется бесстрастным и дурной человек, и это означает, что он черств и жесток» (Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. С. 304).

Вернуться

268

Кант И. Предполагаемое начало человеческой истории // Кант И. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 8. С. 79; см. также с. 73.

Вернуться

269

Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 2. М.: Мысль, 1965. С. 135. В поздних заметках, изданных под титулом «Opus Postumum», Кант еще более решительно заявляет о невозможности определить «свободу свободного выбора», поскольку как таковая она есть «состояние тотальной субъективной анархии, независимой от какого-либо детерминирующего мотива, и [потому] никакое действие не может из нее проистекать». Цит. по: Carnois В. The Coherence of Kant’s Doctrine of Freedom / transl. D. Booth. Chicago: University of Chicago Press, 1987. P. 92. Многие кантоведы принимают такое различение свободы выбора и свободы, хотя немногие отваживаются сказать то, что заявляет Кристина Корсгард: выбор между добром и злом, строго говоря, не является выбором вообще, ибо, делая выбор в пользу морального закона, свободная воля (необходимым образом предполагаемая идеей выбора) лишь «подтверждает саму себя», т. е. свою независимость от всего, помимо самого морального закона. См.: Korsgaard Ch. Creating the Kingdom of Ends. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 166.

Вернуться

270

См.: Bingaman-Burt К. Obsessive Consumption: What Did You Buy Today N.Y.: Princeton Architectural Press, 2010; Obsessive Consumption Disorder (OCD) // Urban Dictionary: .

Вернуться

271

См.: Берлин И. Два понимания свободы // Берлин И. Философия свободы. Европа. М.: Новое литературное обозрение, 2001.

Вернуться

272