Читаем Зло и свобода. Рассуждения в связи с «Религией в пределах только разума» Иммануила Канта полностью

См.: Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 261–262.

Вернуться

209

См.: Bentham /. From Principles of Penal Code 11 The Ethics of Suicide: Historical Sources / M. Pabst Battin (ed.). Oxford: Oxford University Press, 2015. R 445.

Вернуться

210

Отметим попутно, что безусловный запрет самоубийства, каким мы находим его в «Основах метафизики нравственности», впоследствии не то что отменяется Кантом, но как бы приглушается, поскольку самоубийство приобретает нравственные оттенки и значения, на которые в «Основах» нет и намека. Так, в «Антропологии с прагматической точки зрения» самоубийство при некоторых обстоятельствах (пример Канта – «несправедливое революционное состояние [общества]») может служить выражением чести и достоинства человека и быть актом его свободы

(самоубийство выбирает именно «свободный человек»). См.: Кант И. Антропология с прагматической точки зрения // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 6. М.: Мысль, 1966. С. 505.

Вернуться

211

См.: Гегель Г.В.Ф. Наука логики. § 164 (примем.), 166 (прибавление) // Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М.: Мысль, 1974. С. 348, 351.

Вернуться

212

Как пишет Жан Амери, «…факт (sic!) заключается в том, что мы полностью приходим к себе только в добровольно избранной смерти» (Ameri /. On Suicide: A Discourse on Voluntary Death / transl. J.D. Barlow. Bloomington (IN): Indiana University Press, 1999. P. 149).

Вернуться

213

См.: .

Вернуться

214

Конечно, ничто в истории не бывает «навсегда». Но в целом в оценке опасности угасания гражданского этоса Палах не ошибался. В своем знаменитом эссе «Власть безвластных» Вацлав Гавел описывает чехословацкое общество 70-х годов XX в. как в нравственном отношении «сонное», захваченное духом консюмеризма и утилитаристской расчетливостью, которые по определению делают невозможной борьбу в логике «все или ничего», т. е. борьбу, единственно способную революционно трансформировать общество. См.: Havel V. The Power of the Powerless // The Power of the Powerless. Citizens against the State in Central-Eastern Europe / J. Keane (ed.). Armonk (NY): M.E. Sharpe, 1985. P. 45, 70.

Вернуться

215

Скажем, если код освободительной деятельности будет задан утилитаризмом и соответственно этот код будет состоять в калькуляции, как пишет молодой Бентам, «вероятного вреда от повиновения в сравнении с вероятным вредом от сопротивления», то радикальное преобразующее общество действие, шансы на успех которого всегда по меньшей мере неопределенны, просто не состоится. Бентам откровенно признаёт это, утверждая, что нельзя найти ответ на вопрос о том, по какому признаку или благодаря какому «общему сигналу» мы сможем определить тот «момент», когда «для всех» становится ясно и понятно, что вред от повиновения превышает вред от сопротивления и, соответственно, для утилитаристов приобретает смысл участие в восстании. См.: Bentham /. А Fragment on Government / J.H. Burns, H.L.A. Hart (eds). Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 86, 96–97.

Вернуться

216

См.: MacIntyre A. A Short History of Ethics. N.Y.: Macmillan, 1966. P. 198.

Вернуться

217

В том смысле, в каком Гегель определяет абстрактность как удержание «односторонних определений мысли… в их изолированности», ассоциируя ее с «догматизмом». См.: Гегель Г.В.Ф. Наука логики. § 32 // Энциклопедия философских наук. Т. 1, С. 139. Или то же самое, но в более популярном представлении: «…это и называется “мыслить абстрактно” – видеть в убийце только одно абстрактное – что он убийца и называнием такого качества уничтожать в нем все остальное, что составляет человеческое существо» (Гегель Г.В.Ф. Кто мыслит абстрактно? // Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1970. С. 392).

Вернуться

218

См.: Гегель Г.В.Ф. Наука логики. § 182. С. 366.

Вернуться

219

Гегель Г.В.Ф. Наука логики. § 182. С. 366.

Вернуться

220

В «Критике практического разума» вердикт «должен жить» очень смело представлен как единственное основание, на котором или благодаря которому происходит жизнь людей как таковая: «Человек живет лишь из чувства долга, а не потому, что находит какое-то удовольствие в жизни» (Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 415).

Вернуться

221

Камю А. Миф о Сизифе // Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. С. 54.

Вернуться

222

Перейти на страницу:

Все книги серии Политическая теория

Свобода слуг
Свобода слуг

В книге знаменитого итальянского политического философа, профессора Принстонского университета (США) Маурицио Вироли выдвигается и обсуждается идея, что Италия – страна свободных политических институтов – стала страной сервильных придворных с Сильвио Берлускони в качестве своего государя. Отталкиваясь от классической республиканской концепции свободы, Вироли показывает, что народ может быть несвободным, даже если его не угнетают. Это состояние несвободы возникает вследствие подчинения произвольной или огромной власти людей вроде Берлускони. Автор утверждает, что даже если власть людей подобного типа установлена легитимно и за народом сохраняются его базовые права, простое существование такой власти делает тех, кто подчиняется ей, несвободными. Большинство итальянцев, подражающих своим элитам, лишены минимальных моральных качеств свободного народа – уважения к Конституции, готовности соблюдать законы и исполнять гражданский долг. Вместо этого они выказывают такие черты, как сервильность, лесть, слепая преданность сильным, склонность лгать и т. д.Книга представляет интерес для социологов, политологов, историков, философов, а также широкого круга читателей.

Маурицио Вироли

Обществознание, социология / Политика / Образование и наука
Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах
Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах

В монографии проанализирован и систематизирован опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах, начавшегося в середине XX в. и ставшего к настоящему времени одной из наиболее развитых отраслей социологии власти. В ней представлены традиции в объяснении распределения власти на уровне города; когнитивные модели, использовавшиеся в эмпирических исследованиях власти, их методологические, теоретические и концептуальные основания; полемика между соперничающими школами в изучении власти; основные результаты исследований и их импликации; специфика и проблемы использования моделей исследования власти в иных социальных и политических контекстах; эвристический потенциал современных моделей изучения власти и возможности их применения при исследовании политической власти в современном российском обществе.Книга рассчитана на специалистов в области политической науки и социологии, но может быть полезна всем, кто интересуется властью и способами ее изучения.

Валерий Георгиевич Ледяев

Обществознание, социология / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 1
О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 1

Казалось бы, в последние годы все «забытые» имена отечественной философии триумфально или пусть даже без лишнего шума вернулись к широкой публике, заняли свое место в философском обиходе и завершили череду открытий-воскрешений в российской интеллектуальной истории.Вероятно, это благополучие иллюзорно – ведь признание обрели прежде всего труды представителей религиозно-философских направлений, удобных в качестве готовой альтернативы выхолощено официозной диалектике марксистского толка, но столь же глобальных в притязаниях на утверждение собственной картины мира. При этом нередко упускаются из вида концепции, лишенные грандиозности претензий на разрешение последних тайн бытия, но концентрирующие внимание на методологии и старающиеся не уходить в стилизованное богословие или упиваться спасительной метафорикой, которая вроде бы избавляет от необходимости строго придерживаться собственно философских средств.Этим как раз отличается подход М. Рубинштейна – человека удивительной судьбы, философа и педагога, который неизменно пытался ограничить круг исследования соразмерно познавательным средствам используемой дисциплины. Его теоретико-познавательные установки подразумевают отказ от претензии достигнуть абсолютного знания в рамках философского анализа, основанного на законах логики и рассчитанного на человеческий масштаб восприятия...

Моисей Матвеевич Рубинштейн

Философия / Образование и наука