Змеиное гнездо

Лутый честно разделил сокровища на три части. Если ему требовалось выторговать им ночлег, то он не показывал ничего больше серебряной монеты – позже он извернулся разменять ее на медные, которыми и расплачивался с хозяевами. Их крохотный отряд и так был слишком приметным. Их одежды были самыми простыми из того, что можно было взять у Сармата, и их истрепала дорога, но острый глаз бы заметил, до чего же мягка ткань. Лутый не обольщался и понимал, насколько они были подозрительны – парень с прикрытой шеей и две женщины, идущие от Матерь-горы. Оттого старался не соваться вглубь деревень и искать приюта у тех, кто жил на краю. Приходить поздним вечером, уходить ранним утром, на расспросы отвечать, что это его сестра и невеста и война лишила их дома, оттого они идут в Старояр.

– Ты как? – спросил Лутый.

Как только они вышли в люди, Кригга стала не очень-то разговорчива: боялась. Сейчас она, надвинув платок на лоб, смотрела, как у ворот толкались беженцы.

– В порядке.

Однажды они остановились в избе у охотника, и ночью тот посчитал, что Кригга – плата более лакомая, чем предложенные медяки. Лутый и в лучшие дни не считался великим воином, а теперь ослаб из-за недосыпания и тревог – он тут же треснул охотника кочергой, но если бы тот продолжил посягать на Криггу, Лутый не знал, сумел бы он ее отбить.

Он никогда не видел, чтобы Рацлава так играла: даже первые звуки ее свирели оказались подобными плети, и охотник, поднявшийся, чтобы дать Лутому в ухо, упал как подкошенный. Лицо его покраснело, горло сжалось, точно его перетянули веревкой, а глаза вылупились в пустоту – Рацлава задушила бы его, если бы Лутый не остановил. А он остановил насилу: Рацлава долго не соглашалась прекратить, но еще не хватало, чтобы у охотника оказались приятели в соседней деревне и за ними отправилась вереница мстителей.

Ту ночь они провели под открытым небом. Волки их не съели, медведь не задрал, разбойники не зарезали, и Лутый решил, что они просто невероятные счастливцы. Кригга отделалась испугом – правда, сильным, но им с Рацлавой удалось ее успокоить. Они пообещали, что не дадут ее в обиду (по мнению Лутого, было забавно слышать это от людей, у которых на двоих был один-единственный здоровый глаз). Рацлаве же Лутый перевязал кровоточащие пальцы, и Рацлава сказала, что он сделал это отвратительно и уж лучше она как-нибудь сама.

Лутый взбил волосы: от пота кудри липли ко лбу. Осторожно, рассыпаясь в извинениях, – в толпе было тесно, – он пробирался к воротам. Кригга следовала за ним, а Рацлаву Лутый придерживал за локоть. Ее подвернутая нога так и не зажила до конца, и Рацлава прихрамывала.

– Все хотят в Старояр, – сказала она ему.

– О да. Дескать, если город выдержал один приход Сармата, то и второй выдержит. Всяко безопаснее, чем за крепостными стенами.

– Если б я была Сарматом и обломала зубы о Старояр, то начала бы мстить, сжигая деревни.

– Если он и вправду обломал, – заметил Лутый, увернувшись от чужого коня. Он утянул Рацлаву за собой. – Ты же слышала эти сказки.

– О драконьем рыке, спасшем город? Не знаю, как можно в это верить.

Ворота они миновали совершенно спокойно, их даже не спросили, кто они и откуда идут. Толпа разбрелась, стало посвободнее, и Кригга тоже подхватила Рацлаву под локоть.

– Как все выглядит?

– Удивительно, – призналась Кригга. – Наверное, так можно сказать про каждый город… Не знаю. Я никогда не была в городах. Но пепелища портят вид.

Вместе с Лутым они рассказали Рацлаве, как выглядел Старояр после битвы.

Ряды хорошеньких пряничных домиков – коньки на крышах, резные наличники на окнах – соседствовали с обугленными остовами жилищ. Жадный огонь выкашивал дома скопом, оставляя сажевые следы на тех, что удалось от него защитить. День был безветренный, и над запруженными улочками висели знамена с лисицей. На базарной площади торговали всякой всячиной, а дальше виднелся высокий Божий терем, освещенный полуденным солнцем от маковок куполов до усеянного людьми крыльца.

– Почему там толпа? – полюбопытствовал Лутый.

– Сейчас тяжелые времена. – Кригга пожала плечами. – Беженцы наверняка ищут защиты у богов и благодарят их за то, что они помогли им добраться до города.

– Давайте поблагодарим богов попозже, – скривилась Рацлава и покачала разбухшей лодыжкой.

Лутый согласился, однако решил, что если в Божьем тереме собираются не только беженцы, но и староярцы, он обязательно сюда наведается – узнать последние вести. Но для начала требовалось отыскать ночлег.

Ему казалось, что корчмы должны быть переполнены теми, у кого есть деньги. Оттого он спрашивал в домах сначала на торговой, затем и на ремесленной улице – не захочет ли кто приютить путников за лишнюю монеточку?

– Зачем такие сложности? – возмущалась Рацлава. – Достаточно прийти к княжьему двору и сказать, что мы сбежали от Сармата-змея.

– Стражники примут нас за умалишенных или лгунов, – предположила Кригга.