Змеиный Зуб

Даже если б он вздумал понести здесь, ему оставалось бы только мчать через просвет вересковой кущи, туда, куда и надо. Поэтому Валь наконец закинула поводья ему на холку и села за спиной Эпонеи, продолжая править скакуном с седла.

Мгла сгущалась, и трепетное дыхание сестры отдавалось дрожью в её лопатках. С каждым стуком сердца она продолжала бояться. А сама Валь перестала что-либо чувствовать. Туман укрывал их, будто тень самого Аспида, и оттепель приятно гладила щёки. Они словно остались одни на белом свете, в котором нет ни неба, ни города, лишь этот тракт и эти кусты по бокам. Одна только мысль, без паники, без ужаса, но и без устали продолжала глодать со спины: Сепхинор.

Шаг маленького горного коня тянулся невыносимо медленно. Они проехали почти половину пути, когда он встал как вкопанный, завидев на дороге раздавленного ужа. И Валь пришлось лупить его прутом, чтобы он, гарцуя, миновал змеиный труп. А потом артиллерийское эхо стало ближе, и он заволновался. И затрусил без лишних подбадриваний.

Вот наконец выплыл из белых облаков почтовый ящик и поворот к башне. Валь не сдержалась и вновь спрыгнула наземь, потянула коня за собой. Стук крови в ушах заглушал все остальные звуки. И она не сразу поняла, почему Эпонея вдруг принялась яростно дёргать её за воротник, а потом за косы.

Валь замерла и обернулась. Сестра выразительно глядела на неё выпученными глазами и прижимала палец к губам.

Наваждение сошло, и Валь расслышала то же, что и она: множество грубых мужских голосов. Стук дверей. Хохот, лязг, ругань, фырканье кавалерийских лошадей.

Неужели враг занял дом?

Или свои?

Нет, шум этот не из башни – скорее из мастерской Моррва. В попытке его расслышать Эпонея тоже спешилась. Они отпустили тарпана и подобрались поближе, почти что на корточках, прячась в пурпурной дымке вереска.

– А вот коли приказ будет, тогда разобьём. А ране – не будем, таково моё капитанское слово, – важно выговаривал кто-то невидимый в густой пелене. Тут же, правда, мгла колыхнулась, и девушки заметили караульного с ружьём. Одетый в лёгкий кожаный камзол и короткий чёрный плащ, он медленно обходил дом Моррва кругом.

Они прижались к сырой стылой земле и продолжали слушать.

– Я хоть и в деревне вырос, – вещал всё тот же голос, – а у нас тем паче было не принято дамочек пугать. Особливо знатных. Они же хрупкие, как соломинка…

Голос растворился в надвигающемся топоте. В ужасе Валь и Эпонея вжались в самые кусты, метёлки и ветки упёрлись им в щёки и веки, спутали волосы. Над ними промчался всадник. Это был гонец-адъютант, одетый по форме мятежников, с чёрно-белыми эполетами и розой в уздечке скакуна. Он проскакал к дому Моррва и там шумно осадил свою кобылу. Сухой и суровый голос первым прорезал воздух над притихшими вояками.

– Честь вам, штабс-капитан Нуллерд!

– И вам честь, адъютант Бормер!

– Стяг на башне, а сами вы всё ещё сидите тут. Как я могу доложить полковнику, что высота взята?

– Никак не можем войти внутрь, адъютант! Дамы опустили решётку.

– Какие ещё дамы?

– Сама хозяйка! Нам служанка её сказала, что та в положении, и снаряд, ударивший по верхним этажам, попортил ей здоровье. Она очень ругалась и велела нам не пытаться больше войти, чтобы миледи не померла со страху. И согласилась сама стяг повесить, лишь бы мы не заходили. Мужчин у них, говорит, нет ни единого, и не могут они никак нас впустить, мы же не рыцари и не дворяне. И мы их того… скомпрометируем.

– Ну и дела, – протянул адъютант. – Не иначе как прячут что-нибудь. Или кого-нибудь. Так не годится. А бочку пороха они под дверь не хотят?

– Так и правда ж ударили по ним с воды, и так грохоту было, два этажа обрушилось, и змеи у них там повыползали! Ежели там ещё и леди в положении, я на себя такое не возьму. Я воюю с солдатами, а не с перепуганными бабами.

– Но башню-то надо держать.

– Так мы и держим! С той стороны обрыв, а с этой мы. В таком тумане всё равно с неё ничего не разглядишь. Да вы ж знатной крови, адъютант; сходите да побеседуйте с горничной сами!

– Нет. Не думаю, что я могу. Я доложу, они решат. А вы глаз не спускайте.

– Будет исполнено!

– И коня бесхозного с дороги заберите, а то встал поперёк, глупая скотина.

Гонец промчался в обратном направлении. А Валь и Эпонея, лёжа на земле, заледенели от холода и страха, пока слушали перестук копыт. Лишь когда тарпана поймали и отвели к занятому неприятелем дому Моррва, они смогли приподняться и отползти обратно по дороге.

Через парадную внутрь было уже не попасть. Но у Валь сразу родился другой план. Не говоря ни слова, почти не дыша, они с Эпонеей отошли подальше от штаба и свернули на неприметную тропу в вереске. Когда-то, когда склоны здесь были более пологими, слуги спускались тут к воде. Но и Валь находила тут дорогу, и с поры её детства мало что изменилось: тропа выводила к каменистым скалам к юго-востоку от башни, а по скалам при должной сноровке лазила и она когда-то, и теперь Сепхинор.