Знак Десяти

Джимми заверил доктора, что ночь для него прошла спокойно и что мисс Мак-Кари, насколько он понимает, все еще спит. Дойл несколько раз постучал, ответа не было, и тогда он решил войти, но дверь была заперта изнутри. Мужчины встревожились, общими силами высадили дверь, ворвались внутрь и застали ужасную картину. Дойл засвидетельствовал смерть.

Обитатели Кларендона стекались в не совсем ясном порядке; начиная с этого момента все было не совсем ясно; Уидон явился еще в халате, он ночевал в одиночестве, поскольку у них с Джимми была общая спальня на двоих; поднялись и медсестры, их крики разбудили весь Кларендон; появился дрожащий Понсонби, который в порядке исключения оставался ночевать у себя в кабинете, чтобы утром без промедлений приступить к продолжению ментального театра; последними поднялись сэр Оуэн и запыхавшийся Квикеринг с перекошенным лицом. У Сьюзи Тренч случился истерический припадок; ей пришлось оказывать помощь. Когда все собрались на мансардном этаже, полицейские уже были на месте.

Таковы были в общих чертах показания доктора Дойла.

– Очередное самоубийство в Кларендоне, не так ли, доктор Понсонби? – заметил Лоусон. – Одно еще допустимо, но два – плохое число. Оно ждет не дождется следующего случая, чтобы превратиться в три…

– Боже мой, бедная женщина… – причитал Дойл. – Мистер Икс уже знает?

– А это еще что за… – поспешил с вопросом Лоусон, но Понсонби его опередил:

– Пациент этой леди, и я должен заметить, к вашему сведению, агент Роусон…

– Лоусон.

– Да-да, простите… Я хочу сказать, что нож именно такого типа, предположительно использованный этой леди для лишения себя жизни… уже использовался той же самой леди несколько месяцев назад… при попытке убийства своего пациента; как совершенно верно напомнил доктор Бойд… Я не хочу сказать, что это очень важно, я хочу сказать, что, возможно, это так и есть.

– Кто такой доктор Бойд?

– Это я, моя фамилия Дойл.

Агент Лоусон скривился и всадил очередную точку над i:

– У вас тут пансион для сумасшедших, за которыми присматривают здоровые люди, или наоборот? Медсестры нападают на пациентов с ножами? А сами-то вы кто? Здоровые или душевнобольные?

– С вашего разрешения, агент… – забормотал сэр Оуэн, разом постарев, сгорбившись, хватая ртом воздух. – Меня зовут Оуэн Корридж, и я психиатр.

– Величайшее светило, – добавил Понсонби.

– Я хочу сказать, что теория моего коллеги об использовании ножа медсестрой Мак-Кари весьма правдоподобна, правильно? Но не по причинам, на которые ссылается доктор Дойл, а потому, что… она сама чувствовала вину за попытку убийства своего пациента. Это известно всем… и, возможно, ее вина…

– А вы кто? – перебил Лоусон, глядя в другую сторону.

– Я доктор Альфред Квикеринг, психиатр.

– Святые небеса. – Лоусон перестал записывать. – Мне почему-то кажется, что здесь больше мозгоправов, чем больных. Что вы все делаете в Кларендоне?

Светила потупили глаза, за всех ответил Дойл:

– Агент, здесь врачи устраивают ментальный театр для одного из пациентов.

– Кто этот пациент?

– Я.

Ответ прозвучал с лестницы.

– Погодите, не подсказывайте, – хмыкнул Лоусон. – Вы тоже психиатр?

– Нет, – сказал пастор. Он был аккуратно одет и причесан, что в сложившихся обстоятельствах само по себе было немало, но лицо его было белее его накрахмаленного воротничка. – Я преподобный Чарльз Доджсон. Врачи устраивают для меня ментальный театр, чтобы понять, что произошло сегодня… – На этой фразе самообладание как будто покинуло его, но он сумел договорить: – Я пришел просить о продолжении.

– Чарльз… – забормотал растерянный сэр Оуэн.

И тогда послышался новый звук, из другого угла здания.

Скорбный вой. Нечеловеческий вой. Все застыли.

Остановился допрос, остановилась суматоха.

Многим вспомнились легенды о призраке, воющем по покойнику.

Банши.

Охваченный ужасом сэр Оуэн первым обернулся к лестнице:

– Что… что это было?

Ответ пришел от его преподобия:

– Мы только что сообщили о случившемся мистеру Икс. – Блеск в глазах выдавал в говорящем скорее Льюиса Кэрролла, нежели Чарльза Доджсона. – Того, что случилось, уже не поправить. То, что может случиться, поправить можно. Оуэн, давайте продолжать.

3

У полицейских никаких возражений не возникло. Они и так были завалены работой.

К тому же, хотя Лоусон и не сказал этого вслух, несложно было догадаться, что после устроенного Бёрчем осмотра тела и комнаты, который не выявил ничего подозрительного, указывающего на участие второго лица (это стало ясно, когда Бёрч в ответ на вопрос Лоусона покачал головой), гипотеза о том, что покойная решительно положила конец собственной жизни, приобретала все больше веса.

Вот почему полицейские остались наверху допрашивать медсестер и остальной персонал Кларендона, прочие же спустились в подвал.