Знак И-на

— Но с этим проблем нет. Мы можем с уверенностью сказать, что убийство было совершено тридцатого августа шестнадцатого года. Видишь ли, Иван, для Нечаева это было, есть и остается экстремально важным — убить жертву определенным, крайне специфическим образом. Он придерживается своего безумного графика с такой точностью, как будто при отступлении от него планеты сойдут с орбит. Нечаев не пропустил ни одного ретроградного Меркурия. В этот день в определенной точке — геометрия тоже важна, руна должна быть выведена идеально — ему нужно пролить кровь на землю. Кровь и есть печать, сила и защита жизни.

— Господи, какой бред, — покачал головой Иван.

— Если ты в это не веришь, то да, полный бред. А если веришь — то тысячелетняя традиция, ритуал, закрывающий врата злу, — возразила Алиса. — Восьмое убийство Нечаев тоже совершил строго по плану. Смерть Шиткиной в Гайнах, вовремя и в нужном месте. Девятое — в Черной Холунице. Десятое — Голованов. Одиннадцатое — то, что было на видео. Я не знаю имени убитого.

— Джуварлы, — сказал Иван. — Это фамилия. А имя — Карим Ихриярович.

Алиса помолчала и повторила беззвучно его имя. Дань памяти. Бедные люди, бедные люди.

— А вы не нашли больше никаких видеозаписей? Файлов с других убийств? Я не нашла, хотя вроде все просмотрела.

— Я не буду спрашивать, как и где, — хмыкнул Иван.

— Не спрашивай, целее будешь. Значит, есть только одно видео, про убийство в этих… — Алиса пощелкала пальцами, вспоминая название деревни.

— Только в Морквашах, — кивнул Иван. — Но это не значит, что других видео не существует. Нечаев мог хранить их в другом месте. У него мог быть другой компьютер или телефон. Или флешка.

— Или облачное хранилище, — подсказала Алиса, и Иван понимающе кивнул.

— Но есть и еще одна версия. Что видео снимал соучастник.

— Соучастник? — усомнилась Алиса.

— На видео Нечаев с кем-то разговаривает. Заметила момент, когда он слушает кого-то и отвечает? Там был кто-то еще.

— Нет, Иван, не было, — возразила Алиса. — Он говорит с духами, голосами. Он их не только слышит, но и видит, у него не только зрительные, но и визуальные галлюцинации. В Йошкар-Оле он, к примеру, говорил с духом по имени Ма-Кошь. Он сам мне о ней рассказал.

— О ней? Ма-Кошь — это она?

— Она, да. Важно то, что он говорит с духами, а не с живыми людьми. И он никогда ни намеком не обмолвился про соучастника. Скорее, он может его искать… — Алисино лицо потемнело.

— Что такое? Что?

— Ты понимаешь, все это время я не могу отделаться от мысли, что Нечаев видит во мне своего возможного союзника. Он говорит со мной так, словно пытается достучаться до меня. Убедить последовать за ним. Хотя бы чтобы я его поняла.

— Одиночество?

— Не знаю. Я не думаю, что был соучастник. Скорее, Никита снимал сам, ведь можно же поставить этого дрона на автомат? Я совсем не знаю, как работают дроны.

— Я тоже не знаю, как раз собирался ехать и консультироваться, только пока не решил, к кому.

— Может быть, к тем, кто продает дронов?

— К кому попало не поедешь. Я же не могу показать видео с кровавым ритуальным убийством простому продавцу из «М-Видео»!

— Вот уж не думаю, — пьяно усмехнулась Алиса, — что такое оборудование можно купить в «М-Видео». Важно не это, и ты опять меня перебил и почти сбил с мысли.

— Ну, давай, рожай свою мысль, — фыркнул Иван, сморщив нос.

— Мысль простая. Что-то изменилось после одиннадцатого убийства. Двенадцатым убийством должно было быть убийство девушки в Йошкар-Оле. Но неожиданно Никита Нечаев срывается и убивает…

— …твоего отца, — договорил за нее Иван, и зрачки у него увеличились.

Алиса кивнула.

— Последовательность всегда была очень важна для Нечаева, но теперь хронологически двенадцатое убийство — это убийство моего отца. Впервые за все это время, начиная с самого первого убийства в Лермонтове, Нечаев отошел от плана и убил — не там и не в тот момент. И не так, как положено. Только что-то экстраординарное могло толкнуть его на такой шаг. Кроме того, убить невинного человека — для него это неприемлемо, он ведь людей защищает.

— Думает так, — поправил ее Иван.

— Свято верит в это, — возразила Алиса. — Тех, кого приносит в жертву, он людьми не считает. Сам сказал мне, что они покидают тела, уступают их таким сущностям, как Ма-Кошь. Курланов хоть и был человеком, но не был невинным. Нечаев считал его врагом или предателем, да и убил его до начала Дела. А вот мой отец… за него он испытывает огромное чувство вины и даже страх.

— Страх? — удивился Третьяков. — Почему страх?

— Словно его убийством он все свое Дело поставил под угрозу, понимаешь? Он мне сам сказал, что не должен был его убивать, что нужно было попытаться противостоять «этим сущностям».

— Он так сказал, Алиса? Именно этими словами?

— Да, именно этими. И еще — что голос Других велел ему убить моего отца.

— Какая хорошая память у тебя! — процедил Иван, сощурившись. — Что еще он тебе сказал? Может быть, ты мне стенограмму можешь предоставить?

— Может, и смогу… если ты пообещаешь мне помочь, Иван. А условия я тебе изложила. Про твой долг, в смысле.

— Да наплевать мне на долг!