Знак Зевса

Филиппа поразил резкий дух пряностей, копчёностей, жареного мяса, травяных приправ и запаха горелого жира, с шипением капающего на раскалённые угли и полыхающие поленья. Судя по суете и гомону на кухне, здесь уже готовились к свадебному пиру. Среди оживлённого многоголосья раздавались распоряжения поваров. «Ну чем не сражение на поле битвы? – отметил про себя Филипп. – А вон и полководец!» – Он заметил среди пара и чада знакомую фигуру болтливого повара. При появлении царя на кухне установилось молчание, затем послышались вразнобой возгласы:

– Хайре, Филипп! Хайре, царь!

Он ответил на приветствия взмахом правой руки, поглядел по сторонам и прошёл дальше, в помещение, где густо стоял дразнящий запах хлеба и печенья. Сюда он частенько забегал, угощался горячей булочкой, начинённой сушёными виноградинками. Булочки выпекались в форме птички, жаворонка, а булочку вручал ему пекарь, старик с добрейшей улыбкой. Эвридика, мать Филиппа, потом ругала сына, запрещая впредь общаться с прислугой, но он не мог отказаться от такого удовольствия.

Сейчас Филипп застал момент приготовления хлеба. В пекарне было нестерпимо жарко от печи. Пять полуголых человек стояли за длинным столом и занимались вымешиванием теста. Занятие было не из легких, потому что приходилось сминать, переворачивать и раскатывать руками большие пласты клейкой мучной массы, добиваясь определённой одинаковой толщины. Чтобы они это делали в лад, мальчик-подмастерье извлекал из дудочки незатейливую мелодию. Рядом у металлического чана стоял человек с рукавицами, который замешивал очередную партию муки, добавляя по команде главного пекаря воду, соль и опару. Пекарь объяснил царю, что опара у него заготовлена впрок: из пшённой каши, но в иной раз из пшеничных отрубей, подкислена виноградным суслом и высушена на солнце. Так её можно использовать в течение года, не испортится.

На других разделочных столах помощники укладывали готовое тесто в специальные формы, которые помещали в лотки. Ненасытная печь, дышавшая изнуряющим жаром, прокалённая древесными углями и затем от них избавленная, изголодавшись в простое, в нетерпении ожидала очередную партию изделий. На печной дверце висело изображение горгоны Медузы: она угрожающе предупреждала посторонних, не причастных к такому важному событию, чтобы они не любопытствовали и ненароком не открыли печь. Иначе опара спадёт!

На уровне пола имелся ещё открытый очаг, на стенках которого выпекался лепёшечный хлеб. Его очень любил Филипп. Лепёшки быстро твердели до каменной прочности, но если их смачивали в воде, она становились как свежие и долго не теряли вкуса.

Для свадебного торжества помимо хлеба готовились фигурные выпечки: в этом случае в готовое тесто добавлялись фруктовые плоды, свежие или высушенные, или мёд, обязательно пряности. Выпекались всевозможные булочки, крендели в виде раскрытой ладони, пироги с начинками и лепешки с добавлением тёртого сыра, и ещё много-много разных печёных поделок. К десерту македоняне с детства имели особое тяготение! Филипп прихватил со стола аппетитно прожаренную булочку и с удовольствием съел.

На хозяйственный двор царь с Хейрисофосом попали, когда уже темнело. И здесь рабочий день для рабов и прислуги продолжался в свете факелов. Усердно готовились к свадебному пиру: повсюду обезглавленные куры и гуси, в ужасе блеяли овцы и козы, давились в крике упитанные бычки. Всё подчинялось воле царского заготовителя, он определял, кому из животных и птиц пришла пора расстаться с жизнью, а кому – позднее.

Внутренности забитых животных сваливались в большие ивовые корзины, которые тесно устраивали у забора штабелями. Из окровавленных рогожных мешков выглядывали отрезанные головы быков и прочей живности с белыми шарами выпученных глаз торчали отрубленные ноги. На изгороди висели свежие шкуры. Объевшиеся кровавой требухи дворцовые собаки слонялись по двору или мертвецки спали где попало. Хейрисофос непроизвольно вжал голову в плечи, ожидая взбучки, но царь не заметил непорядок.

– Я вижу, мои гости на свадьбе голодными не останутся. – Он хохотнул, посмотрел на домоправителя. – Успеешь? Свадьба через день!

Не ожидая ответа, Филипп оставил Хейрисофоса, а сам вернулся в кабинет. Элний немедленно доложил, что Антипатр вот-вот должен объявиться с докладом.

Глава 12. Похищение невесты

Знак Зевса

Миртала проснулась с рассветом, задержалась в постели, припоминая явления только что виденного сна. Картины были настолько необычными, странными, что девушка решила позвать Нектаба. Пусть объяснит…

Вошёл Нектаб, приветствовал, склонив низко голову:

– Госпожа, я с покорностью внимаю твоим словам.

Миртала помедлила, ещё сомневаясь, можно ли довериться чужому человеку. Всё-таки, отбросив колебания, решительно произнесла:

– Разгадай сон мой, халдей. Показался странным он мне. Во сне была ночь, чёрное небо, откуда на землю проливался ужасный ливень. Гремел гром и сверкали молнии. Одна молния неожиданно ударила в моё… моё…

Миртала вдруг смолкла, устыдившись собственной откровенности.