Знаки ночи

– Да ничего, – поднял на ходу с дорожки березовую ветку Афанасий и бросил ее в зеленый мусорный бак, стоящий рядом. – Утоп тот враг через пару дней. Не поверишь – в раковине утоп, когда брился с утра.

Стоп. А я про это читал года два назад в сети. Еще подумал, что «сеошники» новостных сайтов совсем уже обленились, раз такую чушь пишут. И зря. Не врали они.

– И еще вот что, – помедлив, произнес Афоня. – Ты скажи им, что если кто нож моего бывшего хозяина и книгу его отыщет, да заклятие призыва произнесет, то я от них к нему уйду. Даже если сам того хотеть не буду.

– Передам, – кивнул я. – Нет проблем.

Не стал я ему говорить, что нож и книга уже у тех, с кем ему дальше жить. Захочет Николай – поставит его в известность про это, не захочет – значит, не захочет. Молчание – золото, гласит народная мудрость. А народ у нас неглупый, знает, что говорит.

А телевизионщики все-таки приехали. Их присутствие обозначилось задолго до того, как я их увидел. И ничего странного в этом нет, очень уж они шумели. Вопли вроде: «Свет туда», «Ленка, надо тончик положить вон тому» и «Да что за бардак тут творится!», эхом гуляли в верхушках кладбищенских берез и елей. Про многообразную ненормативную лексику я и не упоминаю, ее было больше, чем чего-то другого.

Я вообще-то человек ко всему привычный, а особенно к бедламу в любом из его проявлений, но тут даже меня проняло. Не дело это, вот что я вам скажу. Хотите снимать на кладбище – заведите свое, в каком-нибудь из павильонов сидящих без дела киностудий. Все одно они там порожняком простаивают большей частью. Ждут, пока наш великий кинематограф возродится. Почитай, четверть века ждут.

Вот там бы и снимали свою программу. Зачем же тут такое устраивать?

Приблизительно о том же, похоже, размышлял Костяной царь. Он стоял около высоченной елки и благодаря темноте практически слился с ней. Если бы не Афоня, то я бы его и не заметил.

– Хаос, – обойдясь без приветствия, сказал мне повелитель мертвых. – В чистом виде. Ведьмак, вот объясни мне – что за времена настали? До какой степени живые должны были дойти, чтобы устраивать балаган в том месте, которое для этого совершенно не предназначено? Ладно, я могу понять дьяволопоклонников, ритуалы есть ритуалы, коли они такими созданы, то что теперь сделаешь. Могу понять кладбищенских воров – каждый зарабатывает так, как может. Но тут-то вовсе что-то несуразное происходит.

– Реалити ведь, – неуверенно произнес я. – Рейтинги, опять же. Пипл хавает.

– Говори по-человечески, – потребовал Хозяин. – Или на тебя вон то дурачье тоже влиять начало?

– Люди, которые будут смотреть то, что они сейчас снимут, должны верить, что все это правда, – подумав, сказал я. – А чтобы это было похоже на нее, на правду, в смысле, надо все сделать так, чтобы… Блин, я запутался!

– Я тебя понял, – тяжело промолвил Костяной царь. – Знаешь, о чем я больше всего жалею? О том, что прямо сейчас я не могу убить десяток этих шебутных человечков. Очень хочется, но нельзя. А так бы было славно! Одного за другим, одного за другим. Вот так бы брал их сердца и давил! Чтобы хрипели, чтобы чувствовали, как из них жизнь уходит, а сделать ничего не могли.

Он вытянул свою длиннопалую руку вперед и несколько раз сжал ее в кулак.

Мне стало немного не по себе, столько жажды убийства и ненависти было в его голосе.

Правда, и понять его было можно.

Главная аллея кладбища, идущая строго по его центру, превратилась в филиал телестудии. Там было светло как днем, поскольку ее освещало десятка три прожекторов. Прямо там же, на дороге, стояли раскладные стулья и полдесятка столов, которые как только не использовались. На одних внавалку лежали самые разные вещи, от фотоаппаратов до упаковок пластиковых бутылок с водой, за другими гримеры наносили тот самый «тончик» участникам передачи.

И везде царила суета. Девочки в синих жилетках и с «бейджиками», висящими на шеях, бегали как подорванные размахивая стопками бумаг, бородатые дядьки вертели прожектора туда-сюда, подчиняясь приказам мордатой тетки с чудной прической, крепкие парни в серых комбинезонах таскали какие-то железяки, уж не знаю, кому и зачем понадобившиеся.

Отдельными кучками стояли, собственно, герои передачи, те, что уже побывали в руках гримеров или только собирались в них отдаться. И это, пожалуй, было самое чудное, что я за сегодня видел.

Нет, мне доводилось, «серфингуя» по телеканалам, попадать на «Магическое противостояние». Но телевизор – это одно, а вот так, в жизни, увидеть этих граждан – совсем другое.

Скажу честно – на первый взгляд к ним всем подходило определение «мечта психиатра».

Я-то еще Маринку критиковал с ее первым нарядом. Не-не-не, она бы тут была не самая чудная, куда там! Скажу больше – она бы тут вообще затерялась.

Ладно – шаман, которому даже нынешней, не самой теплой ночью, все равно наверняка было адски жарко в его кухлянке. В конце концов, такова его шаманская доля – потеть в мехах и долбить в бубен.