Знаменитость

– Кажется здесь, – решила Маша перед ободранной деревянной дверью, которая не просто не походила на дверь жилого подъезда. Такая дверь – перемазанная известкой и наглухо заколоченная могла быть только у руин какого-нибудь пакгауза, заброшенного еще после бомбардировок великой отечественной войны.

Тем не менее, Маша громко постучала в эту дверь условным стуком. Испачкав при этом пальцы то ли известкой, то ли голубиным пометом.

– В сторонку отойдите, здесь не маячьте, иначе не откроют, – предупредила Маша, яростно вытирая пальцы. – Вот, зараза!

Загаженная дверь приоткрылась на узенькую щелку. Через щелку к нам присматривался чей-то подозрительный глаз. Наконец, послышалось бормотание, похожее на злую ругань шепотом. И дверь со скрипом отодвинулась ровно настолько, чтобы можно было протиснуться боком.

– Пошли! – Скомандовала нам Маша и пролезла в щель первая, слегка шоркнув дверь оттопыренной на груди надписью «Deep Purple».

Пока глаза не привыкали к полутьме, я почти ничего не различал, зато слышал.

– Ты совсем спятила? – раздраженно выпалил мужской голос. – Я же предупреждал – сегодня нельзя! Чего ради приперлась?

Я уже понемногу различал, что хамит Маше щуплый парень с козлиной бородкой и ленточкой, перехватывавшей волосы на лбу.

– Еще и чужих привела!.. – распалялся этот хмырь. – Дура, конченая!

Легкий хмель от недавно выпитой водки усилил злость, пусть даже пытались оскорбить не меня. Инстинктивно, я даже не двинулся, а только чуть подался вперед. И сразу машина рука, успокаивающим движением легла мне на предплечье. Незаметно в темноте. При этом сама Старкова даже не оглянулась. Похоже, она действительно, каким-то редким чутьем понимала все. И еще интересно, что она в этом случае постаралась остановить меня, а не своего Алешу.

– Санчес! Не строй из себя Че Гевару! Ты все равно не тянешь… – с неподражаемой долей презрительного превосходства ответила Маша. –Проводи к Борису, там разберемся. Я по делу, – отрезала Маша. – Не поведешь – сами найдем!

Судя по дыханию, этот тип, мысленно обозвал ее сукой, или еще как-то. Но промолчал, видимо, почувствовав, что выпускать мелкую злость наружу безнаказанно ему больше не дадут.

– С завязанными глазами их поведу! – выставил он условие, вытаскивая из кармана длиннющий эластичный бинт, которыми спортсмены перематывают травмированные коленки.

– Прикинь, Серега, московские нравы! Но пасаран! Они не пройдут! – расхохотался Алеша Козырный. – Надо Василичу подсказать – у нас всем глаза завязывать, кто на запись случайно попадает – никогда больше не спалимся!..

Он без возражений позволил негостеприимному привратнику затянуть узел у себя на затылке. Я почувствовал, что дурацкое приключение уже веселит певца.

Дальше пришлось шагать наугад, неуверенно ставя ноги, чтобы не споткнуться и не упасть. В кромешной тьме был слышен только шаркающий звук наших осторожных шагов. Вслепую, по каким-то коридорам, поворачивая то направо, то налево. Впрочем, был в этой истории один плюс. Моим поводырем была Маша Старкова. В сумраке заколоченного особняка с завязанными глазами я понял, что ощущают слепые. Когда нет зрения – обостряются все другие чувства. Поэтому, стискивая мягкую руку, чуть выше локтя я ощущал, какая шелковистая у нее кожа. А еще мое обоняние различало еле слышный запах пряных духов. И все это вместе – получились довольно волнительные ощущения!

Поэтому, чтобы не увлечься чересчур, и думать о деле, я спросил:

– А кто такой этот Борис?

– Это бог, подлинный гуру русского рока! – высокопарно заявил придурок с козлиной бородкой.

– Это очень хороший композитор и поэт, – вполголоса пояснила Старкова. – Непризнанный, конечно. Рок-музыкант, лидер группы «Паноптикум», к ним мы сейчас идем.

– А зачем этот цирк? Глаза завязанные? – поинтересовался я. – Понимаю, нужна конспирация, когда Алеша блатные песни поет. А тут-то что?

– Рок-музыку КГБ еще сильнее в подполье загоняет, – убежденно заявила Старкова.

– Так ты этого самого бога из дома выставила?! – хохотнул впереди Алеша Козырный.

Даже не видя Машу, я почувствовал, как она злится. Но тут Алеша обо что-то споткнулся, не удержался на ногах. Вокруг все загремело, что-то тяжелое полетело на пол. Я сорвал с глаз дурацкую повязку, силясь разглядеть, где я, и что происходит.

– Я же сказал, чтобы никакого шума! Запись идет! – громко возмутился новый, властный мужской голос.

В темном подвальном помещении горело несколько свечей. Их света было явно недостаточно, и низкий потолок терялся в полумгле. Стены были изрисованы какими-то странными граффити. Один угол был полностью заставлен пустыми бутылками, в основном из-под портвейна и других крепленых вин. Часть их выстроилась на полках старенькой этажерки при входе. Именно за нее пытался ухватиться Алеша, споткнувшийся о порог. Хлипкая деревянная конструкция не выдержала такого мощного толчка, и бутылки посыпались на пол. Именно этот оглушительный грохот и вызвал гнев хозяина территории.